Преимущество этой системы в том, что кроме более свободного режима человек может наслаждаться свежим воздухом и природой. Платить за это он должен отсутствием возможности уединения. Он должен постоянно жить в компании других людей, многие из которых ему не по душе.
Что касается меня лично, то я предпочел бы быть запертым в своей собственной камере, чем жить в постоянном присутствии других людей. Из писем Питера и Лонсдейла ясно, что они разделяли эту точку зрения.
На самом деле для Хелен жизнь в компании двадцати других женщин оказалась тяжелым испытанием, не считая, конечно, ее разлуки с Питером».
Однако наставления Лонсдейла мало действовали на Хелен. Несколько месяцев спустя ее решительный и бесстрашный характер взял верх, и она оказалась замеченной в драке с одной женщиной, которая рылась в ее вещах, за что обе в наказание были переведены в изолятор, или, как говорят в английских тюрьмах, на несколько суток посажены на «хлеб и воду».
Об этом инциденте рассказала сама Хелен в очередном письме Гордону Лонсдейлу от 29 декабря 1963 года (Стиал, Уилмслоу, Чешир, тюрьма Ее Величества):
«Здравствуй, дорогой!
Твое письмо пришло как раз в тот момент, когда я была в «черном доме» — в изоляторе. В общем, должна тебе признаться, что меня спровоцировали и мне пришлось ударить по лицу одну из моих сокамерниц. Я сделала это специально, чтобы проучить ее. Теперь она не будет трогать мои вещи. Она грозилась расправиться со мной за то, что я пожаловалась начальнице тюрьмы на ее поведение, в красках расписывала свою месть сокамерницам.
Нет необходимости рассказывать тебе, кто она по «профессии». И вот, когда я ударила ее, мерзкая трусиха завопила о помощи. Естественно, дежурный офицер наказал нас обеих. Это существо возомнило о себе, что она может напугать меня только потому, что я тихоня и хорошо воспитанна. Плохо она меня знает, не так ли? Я способна постоять за себя. Не родилась еще такая женщина, которую я испугалась бы. Теперь эта женщина тише воды, ниже травы. А остальные хорошенько подумают, прежде чем дотронуться до того, что принадлежит мне. Только, прошу тебя, не читай мне нотаций по поводу поведения цивилизованного человека. Ты должен понять, что я вынуждена жить среди таких женщин, и поэтому, если я опустилась до драки, то только потому, что это было необходимо».
В связи с этим инцидентом Джордж Блейк, который, уже будучи в Москве, близко познакомился и подружился с Крогерами-Коэнами, позже подчеркивал:
«Нет сомнения в том, что Хелен была женщиной энергичной и решительной, не боявшейся высказывать свое мнение, и имела сильно развитое чувство справедливости. Она больше страдала от отсутствия свободы. И жизнь в тюрьме оказалась для нее труднее, чем для Питера и Лонсдейла, обладавших более философским отношением к жизни и людям…
Не случайно Питер и Лонсдейл называли Хелен в своих письмах Сардж (в английской армии это — ласкательное слово по отношению к сержанту). Более всего все ее существо протестовало против всякого рода проявлений несправедливости и дискриминации — расовой, национальной или половой. Именно поэтому с раннего возраста она отдала себя целиком делу коммунизма. Она смотрела на коммунистическое движение как на самый практичный способ построить общество, в котором больше не будет существовать несправедливости, неравенства и дискриминации».
Из письма Гордона Лонсдейла Хелен Крогер от 30 января 1964 года, Уинсон Грин роуд, Бирмингем, 18, тюрьма Ее Величества:
«Дорогая Сардж!
Я уже стал серьезно волноваться из-за твоего молчания, когда получил твое письмо. Признаюсь, я был несколько шокирован, когда узнал об одиночке, но не беспокойся: ты не услышишь от меня нравоучений. Ты же знаешь, как я всегда говорил: «С волками жить…» — и т. д. Насколько понимаю, другого выхода не было. И, конечно, никогда не сомневался в твоей способности постоять за себя. Я понимаю: коммунальное существование создает свои проблемы…
Я продолжаю настаивать на переводе в Центральную тюрьму. Во-первых, потому что считаю трехлетнее пребывание в местной тюрьме дискриминацией, во-вторых, по той простой причине, что условия там несколько получше. В июле г-жа Пайк, заместитель министра внутренних дел, написала моему депутату, что «дело находится на рассмотрении». В этом месяце ответ был следующим: «Министр лично и очень внимательно рассматривал возможность перевода данного заключенного (т. е. меня) в Центральную тюрьму, но решил, что в данный момент ему следует находиться там, где он находится. Его положение, разумеется, будет пересматриваться время от времени». Мне особенно понравилось выражение «лично». Интересно, можно ли что-нибудь делать «безлично». Пошлю-ка я петицию королеве. Посмотрим, что она имеет сказать «лично». Я обратил внимание на то, что ты пишешь о своей начальнице тюрьмы, в особенности о ее «прогрессивных идеях». Полагаю, всегда есть исключения, которые доказывают правила. Я побывал уже в 4-х тюрьмах и пока не встретил кого-либо с какими-либо идеями относительно чего-либо.