– Ух ты! Что я говорил. «Ява». Классная тачка. А это наш. Новый. «Иж-Планета-Спорт». Горбатый. Тоже, говорят, машина – зверь.
Кася бросил рюкзак и, не раздумывая, выдернул шланчики у обоих мотоциклов. Бензин тонкой струйкой потихоньку полился на траву:
– Думали, на дураков нарвались. Может, взорвать их к чертовой бабушке? А, Диман?
– Догонят. Услышат и догонят. Вообще убьют. Давай быстрее от сюда.
Кася с иронией посмотрел на товарища:
– Зассал, что ли? Да они и так могут убить. Хотя ты прав. Услышат, тогда пиши пропало. Найдут. Ладно, хрен с ними. Пусть живут. Жаль, дорога раскисла. Я бы один драндулет угнал, а Андрюха бы на втором. С ветерком бы прокатились до самого дома.
– А ты умеешь? Здесь же ключа нет.
– Это мелочи. И не такие угоняли. А ты, что ли, не умеешь?
– Нет. Один раз прокатился на «Верховине».
– А… Помню, рассказывали, как ты газ с тормозом перепутал. Везучий ты. Ладно. Пошли. Хоть бы к темноте успеть на дорогу выйти. Пару километров по лесу пройдем, срежем немного, а там по дороге придётся. Дальше всё равно мари пойдут. Да хрен они нас догонят! Теперь не догонят.
Неожиданно Кася остановился.
– А ну погоди Диман. Там у них рюкзак. Пойду, гляну, что у них.
Поймав на себе удивлённый взгляд, Кася хитро улыбнулся. – На добро отвечают добром, а на зло отвечают злом. Жди здесь. Я сейчас.
Через минуту Кася уже стоял рядом, и запихивал в свою рюкзак небольшой пакет. Лицо его было чем-то озадаченно.
– Не говори никому. Ни брату, ни Остапу. Это дурь. Они её у пацанов отняли. Я был прав. Суки они последние. Всё, погнали отсюда. Может, ещё Коляна догоним, а там решим что делать. Этих гадов проучить надо, чтобы неповадно было.
От сырости вся обувь быстро раскисла, ноги разъезжались в разбухших кроссовках и все время проскальзывали в грязной жиже, но Кася, словно бульдозер, шел вперед, прокладывая дорогу, наугад определяя по шуму речки правильное направление. Если бы не она, то в сером лесу трудно было бы держать правильное направление.
– А Пашка с Остапом не заблудятся?
– Ну, мы же с тобой еще не заблудились. Чем они хуже нас.
Дорога была где-то с правой стороны. Там, в таком же заросшем лесу, пробирались Пашка и Остап.
– Ничего, – успокаивал сам себя Кася, – не заблудятся, не дети.
Не доходя до дороги, где лес был относительно чистым, Кася остановился: он случайно зацепился за торчавший из земли острый пенёк.
– Ничего не пойму, кому взбрело в голову разбрасываться башмаками. Почти новый шуз.
Кася остановился, поднял с земли ботинок, и пожал плечами.
– Это фазанский ботинок, – догадался Димка.
– Сам знаю, что фазанский. Меня же выгоняли с четвертой фазанки, полгода проучился. Сейчас бы бульдозеристом был. Ладно, – Кася бросил ботинок. – Ты иди потихоньку, а мне чего-то на горшок захотелось. Я, честно говоря, еще с «пятака» на горшок хочу. От страха, наверно.
В Касином голосе чувствовалась тревога. У Димы тоже появилось неприятное ощущение, как будто кто-то наблюдает за ним. Он явственно ощутил тяжесть на плечах, словно кто-то сверху навалился на него. Состояние Каси было примерно таким же. Он огляделся. Небо оставалось тяжелым и серым, через листву снова заморосил мелкий дождь. Дима не спеша побрел по зеленому ковру, с каждым шагом ощущая на себе эту уже невыносимую тяжесть, как будто за ногами тащились пудовые гири. Стало тяжело дышать. Он обернулся. Кася стоял в нескольких метрах, весь белый, и смотрел себе под ноги. Дима пошел к нему, чувствуя, как его ноги каменеют с каждым шагом. Голова покрылась холодным потом, руки стали ватными, будто в них и вовсе не было костей. Он вдруг понял, кому принадлежал ботинок. Когда он подошел, Касю трясло в страшной лихорадке. Он, не отрываясь, смотрел в одну точку.
Это было старое русло реки или высохший ручей. По крайней мере, глубины ямы хватило для того, чтобы в ней смогло поместиться пять человеческих тел. На ее дне, почти полностью скрытые водой и заваленные наспех ветками, лежали, как попало, брошенные мальчишки. Сверху, в неестественной позе, с открытыми глазами, лежал Фасоль. Одна нога его была босой и белой как обглоданная кость. От вида этой белой костистой ступни с тонкими длинными пальцами Димку едва не стошнило. Он посмотрел на Касю и не узнал его. Глаза у Каси расширились, рот перекосило, а руки, сжатые в кулаки, ходили ходуном.
– Н-ну, т-ты-ва-ари! – заревел Кася. – Ссуки рваные! Вы у меня попляшете! – Ничего не сказав, он рванул обратно, не разбирая дороги перед собой. Он буквально летел, как будто кто-то нес его над землей.