В двери шумно повернулся ключ. Два худощавых парня, пошатываясь и слегка подволакивая ноги, зашли в каморку. Это они. Его похитители. Чернявый злобно скалится, насупив сросшиеся брови, и буравил мальчика своими чёрными глазами. Рыжий мечтательно ухмыляется, вперив в мальчика рассеянный взгляд водянисто-серых глаз — взгляд блаженного идиота. Чем-то он напоминал Бенни Хилла со старых видеокассет, которые иногда смотрели родители Мишки.
— Ну как тут наша тушёночка себя чувствует? — спросил рыжий, лыбясь еще шире.
— Воды! — простонал Мишка, изображая на лице смертную муку.
— Ой! — чернявый хлопнул себя по лбу. — А мы и забыли! Наш цветочек надо поливать. А то ведь засохнет!
Рыжий заржал, полез в спортивную сумку, перекинутую через плечо, и достал оттуда спортивную бутылку с крышкой-соской. Он встал на колени и приставил крышку ко рту мальчика. Мишка начал пить. Жадно, захлёбываясь, стараясь напиться наперёд.
— Вкусная водичка да? — ехидно спросил рыжий. Он резко выдернул бутылку изо рта мальчика, наблюдая как тот рефлекторно открывает и закрывает рот, подобно рыбе, выброшенной на берег. — Всё, харош, хватит с тебя на сегодня!
Рыжий опрокинул бутылку и с наслаждением, причмокивая, выпил всё до капли.
— Сахат, завтра принесёшь ему водички, — сказал рыжий чернявому. — А то засохнет наша консерва и завоняется, а это же нехорошо!
— Ты решил меня оскорбить, Роман? Или ты не знаешь, что у нас только женщины носят воду скотине? — он заржал. — А кто у нас в паре более слабый? Ты! Вот ты и носи!
— Ну ладно, харош! — замотал головой рыжий. — Чего кипишуешь? Ладно, я принесу!
— Роман, я же просил тебя, не принимай дурь, прежде чем вкусить нектар жизни! — рявкнул чернявый.
— А какое тебе дело? — возмутился рыжий.
— Так ты же весь эффект нивелируешь! — выкрикнул чернявый. — Толку кровь пить, если ты уже дурь принял?
Мишку затрясло. Вот почему они говорили "заплатишь кровью". Им нужен был повод, чтоб его забрать. Он для них консерва. Консерва с кровью. Только и всего.
— Мне похер! — заорал рыжий. — Когда хочу, тогда и закидываюсь. — он перевёл взгляд на Мишку, лежащего на полу. — Сладенький мальчик! И попочка у него…
— Заткнись, идиот! — рявкнул чернявый. — Он нам нужен не для этого! Энергетически правильно было бы забрать девочку. Но раз не поймали девочку, то и мальчик сойдёт. Пока что...
Он шагнул к Мишке, встал на колени и завыл. От воя у Мишки побежали по телу мурашки. Его затрясло. Чернявый оскалился, обнажив клыки. Он встал на четвереньки, одним махом перевернул мальчика на живот, взгромоздился сверху и впился ему клыками в шею.
— Сахат, ты смотри, не так борзо! Осторожно надо, — крикнул ему рыжий. — А то сонную артерию прокусишь, и сконает сопляк. Он нам еще живым нужен.
В ответ Сахат лишь зарычал. Он слизывал холодным языком капли крови, причмокивая от удовольствия. Наконец, он оторвался от мальчика.
— Сахат, козопас ты чёртов! — разозлился Роман. — Ты его чуть не высосал! Имей совесть!
Сахат только расхохотался и сел на корточки.
— Давай, сосунок, соси, пока есть что сосать!
Роман завыл, улёгся сверху на Мишу и слизал кровь. Мальчик ощутил головокружение, тошноту и потерял сознание...
Мишка не мог знать, сколько времени он провалялся в беспамятстве. Когда он очнулся, то увидел на потолке отблески от уличных фонарей. Вечер. Какого дня? Мальчик застонал и перевернулся на живот, затем встал на колени. В голове мутилось, перед глазами все плыло. Казалось, тусклая лампочка на потолке стала светить еще тусклее. Ужасно першило в пересохшем горле.
Он с трудом смог вспомнить, где находится и что случилось накануне — до того, как он провалился в беспамятство после кровопускания. В углу стояла ещё одна литровая бутылка с водой со спортивной крышкой-соской. А рядом литровый пакет кефира и целый батон. Всё, на что расщедрилась пара кровососов. Ну и на том спасибо. С большим трудом Мишка дополз до бутылки, откупорил ее одними зубами, разгрызая кончик пластиковой пробки, и стал пить жадными глотками, стоя на четвереньках. В голове немного прояснилось. Затем он схватил батон, и опять тесные наручники не дали дотянуться до желанного лакомства. Пришлось лечь на бок, придвинуть батон к подбородку, зажимая горбушку одной рукой, согнуться калачиком и откусывать понемногу. Сначала его затошнило и вырвало. Он вспомнил, как где-то слышал, что после долгого голодания нельзя есть много хлеба. Только по чуть-чуть, маленькими глоточками, запивая водой или молоком. Вместо молока есть кефир. Он взял в руки пакет, сел, наклонился, и отгрыз зубами уголок. Кефир с ароматом клубники показался ему сладким нектаром. Сколько дней он уже здесь? Четыре или пять, это как минимум. Он полез в карман джинсов и вытащил свою Нокию. Экран погас. Обычно Нокия держала в пассивном режиме заряд до пяти дней. Значит, прошло примерно столько. А он всё ещё жив, хоть и потерял немало крови. Он поел ещё немного хлеба, выпил кефир, потом заел яблоком и провалился в сон...