«Когда началась испанская война и брат уехал туда,— рассказывает Симонов о персонаже из «Дней и ночей»,— Масленникову было пятнадцать лет… Он тоже отдал бы все на свете, чтобы попасть в Испанию. Потом, когда брат был в Монголии…»
Мы нарочно обрываем эту цитату из повести К. Симонова в движении — география и биография его любимых литературных-персонажей будут двигаться всегда вместе, тесно переплетаясь на одних и тех же, кровью вычерченных маршрутах — Испания, Монголия, Сталинград.
«Он был человек примерно моего поколения,— говорил К. Симонов об одном из своих друзей,— и в его жизни было много общего с жизнью многих из нас, его сверстников: семилетка. потом работа на производстве, потом вуз, потом опять работа, потом война, на которой е первого до последнего дня» [2]. И матери в книгах Симонова так же сурово, по-солдатски чувствуют жизнь своих сыновой, как и сами их сыновья. «… А я вспоминаю, как накануне отъезда на Халжин-Гол, получив назначение, но еще не зная, что через неделю буду уже ранен, пришел сюда, а мать стояла вот здесь… И я ее спросил:
«Что же ты молчишь, ничего мне не говоришь, я ведь уезжаю!»
А она ответила:
«А что с тобой говорить, надо в дорогу тебя собирать!» [3]
А вот свою биографию рассказывает Константин Симонов…
«Учился с осени 38 года до лета 39-го в аспирантуре… а летом уехал на Халхин-Гол… Там в редакции «Героической красноармейской» я был август, сентябрь, начало октября… Тяжело заболел… На финскую поэтому не попал. Поступил на курсы военных корреспондентов при Академии им. Фрунзе… в марте должны были пойти на финскую войну… но не поехали — мир! С осени 1940 но июнь 1941 учился на курсах военных корреспондентов при Военно-политической академии. Из лагерей мы прибыли за несколько дней до войны… Весной 1941 г. подал в партию, кандидатскую карточку,— хорошо помню, как это было,— получил во Фрунзенском райкоме на второй день после начала войны, перед отъездом на фронт…» [4] Так он видел и чувствовал этапы своей солдатской жизни, этапы, отмеченные то коротким словом «ПУР», то длинными романтическими названиями мест, где с 1939 года воевал,— Тамцак-Булак, Баян-Бурт, Баян-Цаган.
Война стала школой жизни и мужества, нравственным критерием человеческих характеров не для одного Симонова.
Навсегда опалило дыхание боев солдатскую поэзию Бориса Слуцкого. Словно оглушающий лязг танковых гусениц слышится в лучших военных стихах Сергея Орлова. Погибли, так и не узнав мира, на войне сказавшие свое главное слово молодые Павел Коган и Николай Отрада. Героическим людям времен Великой Отечественной войны во многом посвятили свое творчество Казакевич и Бакланов, Некрасов и Бондарев. Благороднейшую миссию защитника чистых воинских репутаций, несправедливо запятнанных, долгие годы несет писатель Сергей Смирнов. Да перечислишь ли всех тех наших прозаиков и поэтов, драматургов и очеркистов, кто так и не отошел от образов, картин, характеров, мыслей и подвигов, порожденных исторической битвой с фашизмом. Но, думается, особенно крепкими узами связан с военной темой, с фронтовыми годами — Константин Симонов, никогда не изменявший этой теме, от первых военных стихов до романов «Живые и мертвые» и «Солдатами не рождаются». И о чем бы он ни писал — о любви, о семье, о людях за рубежом, он все равно главным героем своих стихов и пьес, повестей и романов почитал человека, готового встать на защиту Родины, человека, всегда ненавидящего фашизм, прошедшего первые бои республиканской Испании, Испании, ставшей мужественной клятвой, несокрушимым обетом на интернациональную солидарность, на вечную верность идеалам революции. В произведениях К. Симонова есть четкие нравственные критерии. Первый — Испания, испанские события конца 30-х годов. Как относились люди земного шара к этим событиям, с кем были в эти героические дни их сердца, стремились ли они на помощь бойцам с фашизмом, могли ли, имели ли право сказать вместе с испанцами легендарное: «No pasaran», стали ли для них такими же своими, такими же родными, как генерал Лукач — наш родной Мате Залка?.. Все эти вопросы задает своим героям Симонов, прежде чем они становятся его героями. Испания — это словно своеобразный первый вопрос в личной писательской анкете литератора и гражданина Симонова. И все его герои на этот вопрос отвечают. А уже в зависимости от ответа они становятся для него близкими или далекими, живыми или мертвыми, своими или чужими. Но отвечают все. И прежде всего отвечает он сам: стихотворениями 30-х годов — «Генерал», «Изгнанник», а затем, уже в землянках войны Отечественной, снова и снова возвращается писатель мыслью к испанским республиканцам, и не только до Берлина дойдет когда-нибудь генерал из стихов Симонова «У огня» — «Генерал упрям, он до Мадрида все равно когда-нибудь дойдет».