Читатели, широкая публика сразу же приняли лирику Симонова. Стихи его заучивались наизусть в годы войны, как продолжение вечной и современной лирической стихии, как живая память об оставленных невестах и женах. Стихи Симонова читались на концертных эстрадах и с платформ военных грузовиков, они звучали во фронтовой самодеятельности и помогали в далеких госпиталях. Однако запомнились, остались не многие стихотворения из этого цикла. Настоящую же, в лучшем смысле слова хрестоматийную жизнь обрело и вовсе одно стихотворение — «Жди меня». Наряду с искренними, душевными стихами были в цикле «С тобой и без тебя» и стихи наигранные, вымученные, больные литературщиной. Иногда поэт рисовался своей неистовой страстью к лукавой красавице, уподобляясь знаменитому лермонтовскому Грушницкому в знаменитой солдатской шинели, который умел говорить красивые, но пустые, внешне взвинченные и внутренне холодные фразы.
Рядом с подлинной армейской лирикой жили у Симонова и стихи в старом, пошловатом смысле армейские, гусарские, где больше бравады, чем сердца. И особенно сказалось все это в поэтическом образе любимой, которую воспевал в этих стихах поэт. Воспевалась жешцина-хищница, лукавая женщина, неверная женщина, роковая, опьяняющая и ускользающая, инфернальная и неуловимая, отдающаяся с ненавистью и уходящая с любовью, неласковая, не любящая и вдруг трепетно-нежная, убивающая бесчувствием, убивающая силою чувств, неожиданная, лживая, холодная, женщина-мучительница, искусительница, женщина-дьяовол, с которой не знаешь, чего ждать, во что верит» и на что надеяться, женщина, не ведающая ничего святого,— вот какая женщина была своеобразной Беатриче и Лаурой Константина Симонова. И вот какая мысль проходит у него главной:
Должно быть, сто раз я их видел, не меньше.
Мужская привычка — в тоскливые дни
Показывать смятые карточки женщин
Как будто и правда нас помнят они.
И вот это — «Как будто и правда нас помнят они» — этот рефрен многих лирических стихов Симонова тоже был наигранным, неестественным, чуждым людям той поры. И хотя этот сконструированный женский тип был очень близок к столь же литературным представлениям поэта о некиих «стальных мужчинах», он был далек, особенно фронтовикам, особенно в годы смертей и разлук.
Сами жизненные условия, сами житейские обстоятельства того времени не способствовали популярности этого симоновского образа — изменчивой, ветреной, лукавой, ненадежной возлюбленной. Люди фронта меньше всего хотели видеть в своих невестах и женах эти стороны души, эти качества натуры. Напротив, непоколебимая верность, твердая надежность, умение терпеливо и беззаветно ждать — вот что выходило на первый план в длинных письмах и коротких свиданиях, вот что связывалось в сознании фронтовиков с воспоминаниями о далеких подругах. И даже тех, кто не владел этими драгоценными свойствами души, солдаты наделяли своими мечтами о верности, идеализировали, придавали им собственные понятия о чести и человеческом достоинстве. Нет, не измены, не любовное хамелеонство, не роковые пароксизмы то ненависти, то нежности нужны были людям 1941 года. Им нужно было стихотворение Константина Симонова «Жди меня», позволявшее мечтать, верить, жить надеждой на встречу, видеть в своих любимых лучшие стороны их человеческих натур, слышать лучшие струны их истосковавшихся сердец. И не случайно спустя буквально недели Симонов уже услышал, увидел, почувствовал, ощутил свое стихотворение на фронте. Оно сделалось достоянием фронтовиков, частью их жизни, их надежнейшей защитой от смерти. Нравственным, эмоциональным продолжением этого стихотворения читается еще одно, с нашей точки зрения во многом программное, произведение Симонова — «Открытое письмо» (женщине из г. Вичуга). Уже не восхищение, но негодование, не восторг, но презрение вызывает у поэта та самая женщина, которая не умеет ждать, не умеет любить, не умеет ценить фронтовой тоски и фронтовых страданий. Нет, его больше не увлекает эта «дьявольская» изменчивость, это «роковое» непостоянство, эта «демоническая» загадочность, оборачивающаяся на деле обычной пошлостью, банальным мещанством и душевным предательством. Все встало на свои места. И поэт гневно клеймит некую женщину из города Вичуга, забывшую мужа-фронтовика ради новой, удобной, а главное — близкой, рядом существующей привязанности. И подписывает эти стихи поэт несколько необычно, не просто «К. Симонов», но «По поручению офицеров полка К. Симонов». Да, такие стихи, как «Жди меня», как «Открытое письмо», писались именно по поручению солдат и офицеров, всех людей Великой Отечественной войны.