Образом Анны Греч из пьесы «Так и будет» драматург и актриса, которая по праву может считаться его соавтором, открыли особую жизненную судьбу, особый характер человека, более всех достойного счастья и так никогда его не узнавшего, человека, всего себя отдавшего людям, но так и не услышавшего слов любви, человека, которому благодарно человечество, но которого не замечает и никогда не заметит один-единственный на земле человек. И, мечтая как и все, поскорее снять неуклюжую, тяжелую, связанную только с несчастьем, военную шинель, врач из пьесы Симонова боится снять ее, потому что тогда надо снова почувствовать себя женщиной, мучиться, уходить от расспроса, почему-то стесняться вот таких счастливых, милых московских девушек. Как сохранить и после войны это ощущения спокойствия, достоинства, как не перевести легкие, забавные шуточки о своей некрасоте в характер, в постоянную раздражительность, в зависть, в ощущение собственной неполноценности, в надрывную, пьяную фразу: «За что воевали!..» Как все это тревожно и близко встало тогда перед людьми, как задумались они: а что потом, когда снимем шинели, а что потом будет у каждого... когда немного стихнет это общее, обжигающее и соединяющее всех чувство близкого счастья победы? И спустя год-два мы снова встретимся с этой же немолодой, некрасивой женщиной, с хирургической сестрой во фронтовом санитарном поезде Юлией Дмитриевной из «Спутников» В. Пановой. И как ни непохожи творческие почерки К. Симонова и В. Пановой, как ни различны их творческие пути, там, где оба они говорили и говорят простую правду о войне, там они становятся близкими друг другу и видят одинаковые характеры.
И еще один человек запомнился из этой пьесы К. Симонова — полковник Савельев. Он на несколько дней приехал в Москву, в свою старую московскую квартиру, где уже не оказалось никого из его семьи, где теперь живут совсем чужие, незнакомые люди. И за ним стоит военная, но уже сопрягаемая с новой, мирной биография. Как видно, в годы войны писателя поразила удивительная история — живет и сражается с врагом не только боец, но и его фамилия, становящаяся грозной силой, становящаяся бессмертной. Он написал об этом рассказ «Бессмертная фамилия». Идут солдаты, и всюду, где они проходят, как «непременная спутница» дороги,— фамилия «Артемьев»: «Мин нет. Артемьев»; «Дорога разведана. Артемьев»; «Объезжать влево. Артемьев». Мало кто видел его, этого Артемьева, собственно, уже никто и не воспринимает его как реального человека, легендарной, неотделимой от войны становится его фамилия. Она для этих солдат, которым неведомый Артемьев на много километров, мостов и объездов вперед спасает, оберегает жизнь, звучит сегодня как самая святая, самая великая фамилия, потому что подписаны ею гуманизм, жертвенность, бесстрашие, любовь к человеку. Но вот и до такой надписи доходят солдаты: «Здесь похоронен… майор А. А. Артемьев». Артемьев умер. Но уже через шаг снова: «Дорога разведана… Артемьев». Это несут дальше по дорогам войны его уже бессмертную фамилию бойцы батальона Артемьева.
Историю эту, вынутую из рассказа, куда она попала из жизни, драматург отдает герою пьесы «Так и будет» полковнику Савельеву. Это о нем нам повествует друг его, полковник Иванов,— мол, где бы ни шли солдаты, всюду надписи: «Мины обезврежены», «Переправа наведена», «Дорога разведана», и подпись — «Савельев». Но если Артемьев из рассказа умирает, Савельев из пьесы остается жить. Как зазвучит бессмертная на фронте его фамилия в дни мира, сумеет ли она и здесь остаться бессмертной?.. Так из частных ситуаций вырастают серьезные раздумья о том, как встретить победу, как снять людям фронта шинели, будут ли они, эти люди, по-прежнему нужны, по-прежнему уважаемы, не произойдет ли с ними самого трагического — когда дни счастья будут восприниматься несчастьем и, наоборот, как счастье будут вспоминаться ими годы бедствий и ужасов войны, потому что лишь тогда они были по-настоящему необходимыми…
Военные люди и военные судьбы, взятые на счастливом и драматическом изломе событий, запомнились в пьесе «Так и будет». И снова уходит писатель из московских квартир вместе со своими героями, еще не окончившими войны, и снова в путь, и снова на фронтовые дороги. А в московские квартиры и на подмосковные дачи они и он сам будут заглядывать в короткие дни отпусков, передышек, случайных счастливых совпадений. Писатель уходит туда, где комбат Сафонов, где разведчица Валя, где капитан Сабуров, куда уходят Греч и Савельев, он не останетея надолго с ученым Воронцовым, с милой московской девушкой Олей — это персонажи не его, они для других литераторов, для других пьес и романов. Герои Симонова так и не снимут шинелей. Он лишь приоткрыл, на секунду показал нам в единственной в этом смысле своей пьесе «Так и будет», о чем они думают в канун победы, как строго судят себя, как робко тревожатся о своем новом месте в ими же завоеванном мире, куда они могли войти уверенно и шумно по праву победителей. И потом, когда будем мы читать о капитане Сабурове в «Днях и ночах», еще только начинающем путь победы у Сталинграда, когда будем знакомиться с генералом Серпилиным, с журналистом Синцовым, еще только воюющими в среднерусских снегах, на них, на этих людей, в нашем сознании будет тоже падать этот милый душевный свет из пьесы «Так и будет». Свет, осветивший заветные мысли фронтовиков, неистовово жаждущих победы и в то же время с волнением думающих о днях мира, которых надо быть достойными, как были они достойны дней смертельных боев за Родину…