В этих поэмах, по существу, уже прозвучала вся проблематика, выявились все нравственные принципы, все художнические и гражданские интересы писателя Константина Симонова. Здесь есть и «военная походка» поколения, которое могло бы встать в затылок Николаю Островскому, и четкая поэтическая мысль о том, что
Порохом пахнуть стали
Передовые статьи и стихи.
Перья штампуют из той же стали,
Которая завтра пойдет на штыки —
и тема связи героических поколений, когда на смену погибшему летчику уже готов прийти пока еще ничего не знающий о своем воинском будущем мальчишка, сейчас мирно спящий в одном из бессчетных наших городов:
Когда уже известно, что в газетах
Назавтра будет черная кайма,
Мне хочется, поднявшись до рассвета,
Врываться в незнакомые дома,
Искать ту неизвестную квартиру,
Где спит, уже витая в облаках,
Мальчишка рыжий, маленький задира,
Весь в ссадинах, веснушках, синяках.
И так же, как впоследствии Алексей Марков из пьесы «История одной любви» почувствует прилив всех своих сил в ту минуту, когда прозвучат слова воинского приказа, так и старик Амундсен («Старик») вдруг ощутит живую молодость, существо и смысл жизни, услышав сквозь вихрь ночных радиозвуков «предсмертный крик: «Спасите наши души» и градусы примерной долготы». И Суворов из симоновской поэмы, забытый, обиженный, вдруг оживет и встрепенется, завидев на дороге курьера: «Небось война, коли за мною». Так герои ранних поэм Симонова, кто бы они ни были — Амундсен или Суворов, Николай Островский или участники знаменитого папанинокого дрейфа,— всегда и всюду ощущают себя мобилизованными. И хотя легендарные герои ранних поэм еще не знали этого слова, они будто чувствуют его у Симонова и строят свою жизнь так же, как и многие другие любимые его персонажи — Луконин и Синцов, Сабуров и Пантелеев, Сафонов и Савельев, Серпилин и Лопатин, и те, кто погибли именно потому, что всегда считали себя призванными, готовыми принять первые, самые решительные удары врага. К героическим сюжетам, к героическим страницам истории, к сильным и мужественным характерам с первых же своих стихотворений тянется Симонов. Там, где характеры эти изображаются не как полубожественные, но как человечные, там, где звучат мотивы поистине патриотические, там личные пристрастия художника совпадают с интересами народа.
В произведениях Симонова всегда есть, помимо конкретного дня, еще и предвестие, чувство кануна грядущих событий. Это острейшее, иногда поражающее чувство времени, владение злободневностью как особым стилистическим качеством литературы закрепило на Симоновым — поэтом, драматургом, прозаиком, очеркистом — благородное звание журналиста. Именно журналист, оперативный, быстрый и напористый, вырывающий у эпохи самое главное и самое типическое в ее сегодняшнем дне, обладающий особым даром точно комментировать происходящее, умеет давать и быстрые прогнозы будущего, как это и полагается журналистам, комментаторам, обозревателям. Этим даром обладает журналист Симонов.
Героическая тема, романтический пафос первых поэм и стихов К. Симонова в высшей степени отвечали нуждам времени, которое вот-вот готово было взорваться глухими разрывами бомб над мирными советскими городами. Но, точно отражая время и его запросы, Симонов привносил в творчество и нечто писательски-субъективное, нечто особое, трогающее душу своей необычайностью, своей новизной, своей особой, неповторимой интонацией.