Возвратитесь ко взаимной дружбе и любви, прострите свои объятия ко всему народу, очистите свои души, потом снова узнайте друг друга; ибо по отложении вражды и по примирении дружба часто бывает тем приятнее.
Итак, возвратите мне мирные дни и спокойные ночи, чтобы и я наконец нашел утешение в чистом свете и отраду в безмятежной жизни. В противном случае, мне ничего не останется, кроме необходимости стенать, всему обливаться слезами и проводить свой век без всякого спокойствия, потому что доколе Божьи люди, говорю о моих сослужителях, взаимно разделяются столь несправедливой и гибельной распрей, могу ли я быть спокоен в душе своей? А чтобы дать вам почувствовать чрезмерность моей скорби, скажу, что недавно, прибыв в город Никомидию, я тотчас возымел было намерение отправиться на восток, но, поспешая к вам и уже большей частью находясь с вами, получил весть о событии, изложенном в этой грамоте, и удержался от своего намерения, чтобы не поставить себя в необходимость смотреть глазами на то, что, по моему мнению, и для ушей невыносимо. Отворите же наконец мне врата на восток посредством вашего единомыслия, врата, которые вы заперли своими прениями. Позвольте мне скорее увидеть вас и вместе насладиться радостью всех других народов, а потом, за общее единомыслие и свободу, в хвалебных речах вознести должное благодарение Всеблагому!»
Так боголюбивый василевс, отправляя это писание, заботился о мире Божьей Церкви! Слугой же его заботливости, не только по смыслу послания, но и в отношении к особым наставлениям пославшего, был человек отличный, муж, как сказано, вполне благочестивый. Но дело зашло так далеко, что его нельзя уже было остановить одним посланием, и ссора враждующих чрезвычайно усилилась, и поток зла разлился по всем областям востока. Таково было действие зависти и демона, завидовавшего благосостоянию Церкви.