Константин, корчась от нестерпимых болей, шепчет: «Боже! Для чего Ты меня оставил?»
В ответ у подножия креста, словно из воздуха, является человек в белоснежном хитоне.
— Ты звал? — говорит.
Константин приоткрывает глаза и спрашивает о том, что мучает его с момента гибели любимого сына:
— За что, Господи, чаша сия?
Вместо ответа Иисус произносит:
— Посмотри на небо.
Константину страшно и подумать об этом: малейшее движение отзывается страданием. И тут вдруг он чувствует, что боль ушла, ушла совсем. Он подымает голову к куполу, видит голубую монету неба. И в следующий миг яркий луч солнца слепит ему глаза.
— Вот так и ты, кесарь, ослепил Мою церковь золотым светом власти, — говорит Иисус. — И теперь это уже не Моя церковь, а твоя, земная. Ты хотел, чтобы церковь мыла тебе ноги, кесарь, и ты добился своего. Но в Моем царстве правят не кесари.
Константин говорит, как бы оправдываясь:
— Господи! Я только хотел укрепить Твою Небесную власть своей царской властью.
— Ты хотел одно, а вышло другое… Ты создал при себе партию хитрецов и фарисеев.
— Да, Господи, мои грехи велики. Но разве я не искупил их тем, что поставил столько великих храмов в Твою честь?
— Ты поставил памятники себе, кесарь. Не нужны Мне такие роскошные. Мой храм строится в душе человеческой. А зачем душе блеск и роскошь? Твой блеск мешает людям говорить со Мною.
— И что теперь прикажешь с этими храмами делать? — мрачно спрашивает Константин. — Разрушить их?
— Это сделают без тебя. И не один раз.
Иисус поворачивается, словно желая уйти, но вдруг произносит очень усталым голосом:
— Хочешь узнать, чем обернется земная власть твоей церкви, кесарь?
— Скажи.
— Тысячи людей будут сожжены. Но — Моим именем. И это сделает твоя церковь, кесарь.
— Когда это будет? — изумленно спрашивает Константин.
— Через тысячу лет, — устало отвечает Иисус. — Но хворост для этих костров уже начали собирать сейчас, в царствие твое…
Константин тяжело вздыхает:
— Долго ли мне тут маяться за мои грехи? Прости мне…
— Я давно все простил тебе, человек, посягнувший стать Богом, — говорит Иисус. — Простил за одну только великую попытку дать людям свет Истины. Но ты возомнил себя Богом раньше, чем эта попытка удалась.
— Значит, грехи мои несмываемы? — совсем уж поникнув, спрашивает Константин.
— Это ты говоришь, — отвечает Иисус. Он легко снимает Константина с креста и целует его раны, после чего они тут же закрываются. Затем Иисус берет тазик с водой, омывает в ней ноги Константина и выпивает воду. — Что ты хочешь за свой подвиг? — спрашивает Иисус.
— Только одного, — отвечает ошеломленный Константин. — Верни мне сына.
— Я знал, что именно это ты и попросишь, — тихо говорит Иисус. — Прощай, великий сын мой, — после этих слов Он исчезает так же, как и возник, — просто растаяв в воздухе.
— Помяни меня, Господи, когда придешь в Царствие Твое! — успел крикнуть Ему вдогонку Константин и услышал в ответ:
— Истинно говорю тебе, сегодня ты будешь со Мною в раю.
— Значит, я спасен? — спрашивает император самого себя, потому что спрашивать уже некого. И ему отвечает эхо: спасен? спасен?..
Еще не умолк последний отголосок эха, как с грохотом иерихонским рушатся стены храма, построенного на золото первого христианского царя, не причинив ему самому никакого внешнего вреда…
Когда оседает пыль, Константин видит — к нему идет, протягивая руки для объятия, его первый и самый любимый сын Крисп.
И тут Константин проснулся.
Он понял, что только что видел во сне Второе Пришествие…
Остаток ночи он уже не спал. Утром он позвал Евсевия и рассказал ему свой удивительный сон. Но многое в этом сне так и осталось для обоих неразгаданным…
Во время путешествия в Иерусалим Константин, по свидетельству Евсевия, окончательно уверовал в Бога.
Усилиями Константина к Иерусалиму вернулось его былое значение как центра христианства и места первой апостольской проповеди. Великий город утратил это значение после того, как римский император Тит в 70 году разрушил его до основания, и полвека спустя император Адриан создал там римскую колонию Элия Капитолина. То есть даже само имя Города пытались стереть с земли и из памяти народов. По приказу Адриана на месте Иерусалимского храма был возведен храм Юпитера.