- Я с тобой, - вызвался Йонге, ощущая сильнейший порыв немедля прогуляться до ветра.
В общем зале, почти пустом по случаю скверной погоды и позднего времени, околачивалась всего пара посетителей. Давешняя разбитная служанка, что приносила выпивку, устало возила тряпкой по грязному полу, ей помогала с уборкой маленькая тощая эльфка. За стойкой, перетирая кружки, маялся полусонный служитель. Бык вопиюще отсутствовал.
За дверью Йонге и Крэма встретил сырой туман да пара раскачивающихся над входом в «Цветущую розу» фонарей. У крытой коновязи дожидалась припозднившегося хозяина гнедая кобыла под хорошим седлом, в каменной колоде поилки никто не валялся. Поспешно доковыляв до сортира, Йонге захлопнул дощатую дверь и, оросив вонючую черную дыру, поздравил себя с облегчением.
Управившись, магик вывалился наружу, вдохнув полной грудью стылый киркволльский воздух с неизменной примесью горелого угля, гниющей рыбы, смолы и едва уловимой морской свежести. Еле различимый в темноте Крэм бродил по обширному двору таверны, заглядывая в укромные углы за хозяйственными постройками и уныло окликая: «Босс? Босс, ты куда запропастился? Дрыхнешь, что ли? Босс!»
На заплетающихся ногах Йонге побрел в сторону призывного голоса, и тут молодой наемник злобно ругнулся.
- Мессир Далине, тащите фонарь или наколдуйте свет. Здесь кто-то или что-то валяется.
- Щас, - Йонге щелкнул пальцами, призвав стайку золотистых светлячков. В их колеблющемся свете они разглядели предмет, о который запнулся Крэм.
- Дверг, - растерянно сказал Йонге. - Пьяный?
- Мертвый, - Крэм прижал пальцы к толстенной шее под взъерошенной бородой и брезгливо обтер руку о штаны.
- Смотри, у него нога по колено оттяпана, - магик с сожалением распростился с уплывающим приятным состоянием опьянения, временно примирившим его с паршивым и недружелюбным миром.
- Причем ногу он утратил не здесь, иначе бултыхался бы в луже собственной крови, - рассудил Крэм. - И умер он день или два назад. Вряд ли хозяин «Розы» допустил, чтобы его прекрасное заведение служило складом мертвых гномов. Кстати, мы его знаем?
- Хозяина?
- Дверга.
Йонге подманил светлячков ближе и всмотрелся в лицо мертвеца. Грубая морщинистая физиономия с расплющенным широким носом, оплывшая и бесформенная. С годами дверг облысел, но рыжеватая впроседь борода осталась густой и была заплетена в две толстые, давно нечесаные косицы. Множество перекрещивающихся рваных ран с запекшейся слоем кровью, коротких, но глубоких, как на лице, так и по всему телу. Похоже, будто перед смертью гнома изодрали когтями в клочья два десятка взбесившихся кошек. Доспехов нет, одет в изношенную рубаху и широкие холщовые штаны. Короткого топорика, неизменного спутника всякого гнома, хоть наземного, хоть подгорного, поблизости тоже нет. Коротконогий, кряжистый. Магик осторожно перевернул руку мертвеца ладонью вверх - выступающие мозоли оставлены скорее долгими годами знакомства с мечом и топором, нежели рукоятью кузнечного молота.
- Первый раз его вижу, - подвел итог Йонге.
- Я тоже. Кликнем стражу?
- Придется, - согласился магик. - Надо ж вызнать, кто это был и за что его прикончили.
- И почему подбросили именно сюда, - нахмурившись, Крэм осмотрел безлюдный, окутанный сизым туманом двор. - Босс исчез. Мертвый дверг появился. Думаете, это связано?
- Бык вполне мог заметить тех, кто приволок сюда тело, и решил проследить за ними, - согласился Йонге, зная предприимчивую и беспокойную натуру кунари. - К утру разберется, наведет порядок и объявится. Это ведь наш Железный Бык. Это не с ним что-то случается, это он с кем-то случается. Пошли, обрадуем хозяина дурными новостями, пусть отправит кого из слуг за патрулем.
Деталь третья
Миновала вечность, в течение которой Авелин ползла по податливо колыхавшемуся, проседавшему под ее тяжестью телу Огрена. Дверг верно рассчитал: его падение и метания в агонии частично освободили проход через ловушку для Авелин, но дальний конец туннеля по-прежнему оставался густо оплетен сетями и проволочными спиралями. Помогая себе локтями и коленями, Авелин перемещалась со скоростью смертельно раненой черепахи, пугливо застывая всякий раз, когда очередной крючок цеплялся за ее одежду, и медленными, размеренными движениями отсоединяя его. Вскоре руки начали мелко и безостановочно трястись. В голове мутилось, страстно хотелось опрокинуть чарку зимнего эля, того самого, с ореховой горчинкой, приносящего так необходимое ей забвение. Пару раз Авелин отчетливо слышала настойчивый голос Уэсли, своего первого мужа, рыцаря Ордена Храма. Шесть лет назад Уэсли смертельно ранили порождения Тьмы - и ей пришлось собственными руками избавить его от жуткой участи стать вурдалаком.