«Судя по звукам, Сайнжа вчера очень старался отгрызть тебе не голову, а кое-что другое», - Йонге мрачно уставился в спину уходящему напарнику. Менталисити, внезапно вспыхнувшая между ними связь разумов, оборачивалась совершенно непредсказуемой стороной. В бою она позволяла сражаться, как единое целое, но вот в обычной жизни... Йонге до сих пор не мог толком примириться с мыслью о том, что на протяжении нескольких лет Рудольф видел его кошмары. Его незримый проклятый старый дом, населенный потаенными страхами и желаниями Йонге Далине - и одним из этих жгучих, неисполнимых желаний был напарник.
Наверное, им стоило собраться с духом и поговорить. Но Рудольф старательно делал вид, якобы ничего ужасного не произошло, они по-прежнему компаньоны и друзья, а Йонге боялся разрушить хрупкое равновесие. Боялся однажды не сдержаться, поддаться искушению - и стать распахнутой дверью для демонов Тени. Они всегда поблизости. Всегда ненасытны, всегда готовы предложить слишком много о себе вообразившему чародею крайне выгодную сделку, поглотить его душу и завладеть телом. Результат предсказуем - одержимость, расплесканная повсюду кровь и смерть.
Он не хотел такой судьбы ни для себя, ни для Рудольфа. Порой он вообще слабо представлял, чего именно хочет от жизни. Прежде Йонге мечтал об одном: вырваться из Круга, пожизненной тюрьмы, в которую он угодил лишь потому, что родился с колдовским даром - и вот, на тебе, сбылось. Он свободен, он под защитой Инквизиции и волен идти на все четыре стороны. В кои веки у него даже появились друзья и надежный компаньон.
А потом к ним присоединился Сайнжа.
И Рудольфу приглянулся жутковатый воин с Сегерона. А Сайнже приглянулся Рудольф.
Можно солгать словом. Можно делом. Но, как показала менталисити, невозможно солгать мыслью. Йонге знал, эти двое неплохо поладили промеж собой, гоняя порождений Тьмы и кувыркаясь в постели - и дожидались его первого шага навстречу. Не торопя, не подгоняя, не подначивая намеками. Просто коротали время в ожидании, когда Йонге Далине наконец преодолеет свои страхи.
Сверху, со второго этажа, незримым ручейком приплыло ощущение теплого прикосновения. Сайнжа не промелькнул в зале, значит, нуаду воспользовался черным ходом или проделал увлекательное путешествие по крышам, запрыгнув в окно. Они воркуют там, смеются и треплют языками, пока товарищ занимается самоедством и наливается элем.
А ведь мог бы просто подняться наверх. У него есть такое же право находиться в снятой комнате, как у жизнерадостной парочки. Мог бы просто побыть с ними рядом.
Йонге встал с такой резкостью, что толкнул стол и опрокинул недопитую кружку. Посетители «Розы» озадаченно скосились на раздраженного чем-то магика, пожали плечами и вернулись к своим пересудам. Дверь комнаты стояла незапертой, и внутри Йонге узрел именно то, чего ожидал.
Им досталась комната с большой, рассчитанной на троих или четверых постояльцев, кроватью в алькове. Сайнжа заявил, якобы ему недостаточно места на огромной постели - и вообще она для настоящего воина слишком мягкая - и соорудил на полу неряшливое гнездо из одеял и пледов. Вчера в этом гнезде спал (точнее, старательно делал вид, что спит и ровным счетом ничего не замечает) Йонге, пересчитавший боками все выступающие гвозди в досках. Сегодня он рассчитывал вернуть себе законное место, пусть и разделенное с похрапывающим напарником.
Рудольф и Сайнжа устроились на кровати и ничем предосудительным не занимались. Просто валялись рядом - полусидевшая жутковатая тварь с огромной клыкастой пастью, острейшими когтями на руках и ногах, и беспечно привалившийся к чешуйчатому боку человек. Пригревшийся Рудольф клевал носом и удивленно вскинул голову, когда Йонге с мрачной целеустремленностью полез на кровать.
- Просто сделай одолжение и заткнись, - буркнул Йонге. - Пожалуйста. Хоть разок.
- А я вообще молчал, - невинно хлопнул глазами Страж.
- Ты громко думал.
- Ничего я такого не думал, - Рудольф ойкнул, когда Йонге словно по случайности надавил ему на бедро коленом. - Точнее, думал, но совершенно не о тебе. И даже не о тебе, - он вскинул руку, ловким движением дернув Сайнжу за кончик толстой кожаной косицы. По извечной привычке всегда быть готовыми вскочить, бежать и рубить напарники укладывались спать, раздеваясь до нижних рубах и штанов, и сваливая имущество горкой неподалеку.
Лежать, опираясь головой на каменное предплечье Сайнжи, было приятно - сегеронец был горячим, как натопленная печка. Наверное, на заре времен Творец в качестве пробы создал нуаду из огромных ящериц. Отсюда и когти, и мелкая чешуя, и бездонная пасть поперек себя шире, и тяга к теплу, зато могучая глотка совершенно не приспособлена для членораздельной речи. Даже язык, как у болотной твари - длинный, серый, раздвоенный на конце. Сухой, проворный и почти невесомый.