Огрен перехватил палку и неловко метнул ее в Авелин.
- Ломай стену, - хрипло каркнул он. - Вон там. Свежая кладка. Наверняка фальшак.
Авелин с размаху от души вмазала по кирпичной кладке. Стена с хрустом проломилась, открыв деревянное филенчатое нутро, искусно расписанное под камень. Выбив каблуком остатки фальшивой стены, Авелин присела на корточки и заглянула внутрь. Узкий квадратный лаз, едва протиснуться. Весь, от стены до стены, как паутиной, густо оплетенный рыбацкими сетями и толстыми проволочными нитями, перехваченными острейшими колючками. Вдалеке, дразня голубыми переливами, призывно сиял лириумный светильник. Над устьем лаза покачивался дорогой сафьяновый тубус для писем, подвешенный на тонкой ниточке.
Протянув руку, Авелин сорвала его и откинула крышку. Изнутри выскользнул скрученный в узкую трубочку лист бумаги.
- Читай, - хрипло потребовал дверг. В чернила щедро плеснули лириума, так что Авелин не пришлось щуриться, разбирая в полутьме отчетливый, крупный почерк.
- «Монна Авелин и почтенный Огрен, - гласило письмо. - Если вы читаете эти строки, значит, вы успешно преодолели первое из испытаний и добрались до второго. Чтобы стать на шаг ближе к свободе, вам потребуется заглянуть внутрь себя, обнажив горькую истину - иногда мы не в силах уберечь тех, кто рядом с нами. Мы оставляем их позади и уходим прочь. Итак, что выбрать - жизнь под гнетом вечных сожалений или рывок навстречу новой жизни?»
- Су-уки, - провыл Огрен, сжимая ладони в кулаки. - Суки драные, ебать вас всех конем. Это все из-за нее. Все ради нее.
Он закачался, впечатываясь затылком в стену и шмыгая носом.
- Авелин. Авелин, слушай сюда и ради каменного неба, не перебивай. Смотри, проволока скручена и уложена спиралями. Их пять штук. Они закреплены растяжками там, там и вот там, - дверг указал корявым трясущимся пальцем с обкусанным ногтем. - Если я или ты сунемся внутрь, то мгновенно запутаемся и сдохнем. Но если ты толкнешь меня посильней, я в падении сдерну пару растяжек. Откроется лазейка, ты протиснешься. Не перебивай, кому сказано! Ты меня не выволочешь, а мне жизнь опостылела. Этот засранец верно написал, всех не спасти. Я это заслужил. Знаешь, почему? Что ты вообще знаешь обо мне, капитан Валлен?
- Ты заявился в Киркволл минувшей зимой и остался здесь, - Авелин опустилась на грязный пол рядом с двергом. При каждом вздохе внутри широченной грудной клетки Огрена влажно клекотало и булькало. - Болтали, якобы ты был соратником Героини Ферелдена. Верится с трудом.
- Был, а как же, - физиономию Огрена перекосило щербатой ухмылкой. - Пока не выставили пинком под зад. Еще я был лучшим в Испытаниях силы и законным мужем Бранки Совершенной, первой в Орзаммаре за минувшие триста лет. Только я оказался для нее навроде коровьей лепехи, прилипшей к сапожку. Моя жена ушла в глубины искать наследие гномских мастеров и свихнулась, но я про другое. Жила в Орзаммаре такая девушка, Фельзи. Мы могли бы быть вместе, будь я малость умнее и чуток решительнее. Но я сделал глупость, и она ушла, - дверг закашлялся. В старом доме было промозгло и сыро, но по лицу Огрена стекали крупные капли пота. - Слушаешь, капитан?
- Да. От тебя ушла девушка.
- Не просто от меня. Она бросила все, ушла жить на поверхность. Я искал ее и, когда закончился Пятый мор, наконец нашел. У нее... - Огрен с силой втянул воздух. - У нее был сын. Мой сын. Наш общий сын. Веришь или нет, я прикипел к этому бутузу с первого взгляда. Захотел обычной жизни. Чтобы только я, малыш и Фельзи. Мы поселились вместе. Сначала все шло хорошо, а потом я все испортил, - он размазал по бороде потекшие из носа сопли. - Все испортил, понимаешь ты? Не мог усидеть на месте. Не мог бросить пить. Уходил и возвращался, привозил им деньжата и подарки и снова уезжал. Так сложилось, они на целую зиму остались одни. Когда я приехал, Фельзи была... была высушенной. Погасшей изнутри. Малыш заболел, дороги занесло снегом, помощи не было. Он умер, мой бутуз, а Фельзи сказала, что больше так не может. Мол, я разбил ей сердце, она не желает меня видеть. Никогда в жизни. Убирайся прочь, меня от тебя тошнит, кричала она, и у меня в башке помутилось. Я схватил ее за горло и тряс, пока она не заткнулась. Да, я был выпимши, но всего пару кружек! А она умерла. Я любил ее больше жизни и свернул ей шею. Столкнул тело в овраг на закатном берегу Каленхада и сбежал. Она снится мне каждую ночь. Приходит и смотрит. Раньше помогал эль, я засыпал мертвым сном. Теперь не помогает. Она смотрит на меня и молчит. Обещай, когда выберешься из этой дыры, ты съездишь туда и найдешь ее. Похоронишь, как следует хоронить нас, двергов. Ты обещаешь? Обещаешь?