Ноги Рудольфа задрыгались. Вернувшийся к жизни Страж грузно вывалился наружу, споткнулся о каменный завал и шмякнулся на колени, часто тряся головой. В убежище он ударился виском, и белые пряди его волос теперь окрасились в пыльно-алый.
Протерев ладонью лицо и сплюнув хрустящую на зубах кирпичную крошку, Йонге огляделся. Тот, кто затеял взрыв двергского порошка, на удивление тщательно рассчитал силу и направление. Потолок в подвале не рухнул, но лишь частично осыпался, обнажив толстые деревянные перекрытия, да еще обвалилась одна из стен, превратившись в гору битого кирпича и камня. Из-под завала выступала присыпанная пылью нижняя часть человеческого туловища, похожая на расколотую и поверженную статую. Вспомнив о втором человеке, тоже не успевшем добраться до укрытия, магик чуть пристальней зашарил взглядом по сторонам. Округлое нечто в дальнем углу вполне могло оказаться оторванной головой, а валявшийся у них под ногами предмет, что прикидывался вымазанным в грязи и пыли треснувшим бочонком - ребрами разорванной грудной клетки.
Припадая на обе ноги, Рудольф доковылял до двери, обильно иссеченной царапинами прилетевших в нее камешков, и надавил на створку. Та не поддалась. Носком грязного сапога Авелин пнула сидевшего Йонге в бедро и настойчиво ткнула пальцем куда-то за спину магику. Торопливо обернувшись, Йонге увидел светлый дверной проем.
Подняться на ноги удалось с третьей попытки, но зато он сумел сохранить равновесие. Авелин, оторвавшись от поддерживающей стены, беспомощно замахала руками и завалилась набок. Серый Страж подхватил ее и поволок за собой, жестами призывая напарника идти или ползти следом. Выкашливая забившуюся в горло густую пыль и спотыкаясь, Йонге поковылял навстречу манящему призраку свободы.
Узкая лестница в десяток высоких ступенек обернулась тяжелейшим восхождением по обледеневшему склону Морозных гор во время землетрясения. Магик несколько раз упал сам, больно приложившись ребрами и локтем, и однажды был сбит с ног сверзившимся Рудольфом. Единственной радостью стало возвращение едва различимых звуков, отдаленных и неразборчивых, словно Йонге затолкал в каждое ухо по здоровенному комку пакли.
Оступаясь, падая на карачки, ломая ногти в попытках цепляться за стену и поддерживая друг друга, они одолели бесконечно длинный подъем. Ввалились на полусогнутых ногах в пустую пыльную комнату и рухнули вповалку. Хрипевший как загнанная до полусмерти лошадь Рудольф упрямо пополз куда-то. Вскоре Йонге расслышал его отдаленные и глухие, будто Страж пытался докричаться до них с другого края земли, настойчивые призывы:
- Тут вода!.. Давайте, поднажмите, я нашел воду!..
На это раз встать не удалось - ноги подломились, Йонге пополз на четвереньках. В твердой уверенности, что вокруг расстилается бесконечный простор Священных равнин.
Все дороги где-нибудь да завершаются. Эта закончилась, когда Йонге протаранил лбом стену в обрывках шелковых обоев. Рудольф сгреб напарника за плечо, разворачивая в нужную сторону, и что-то гаркнул прямо в ухо.
Им оставили два жестяных ведра, до краев наполненных чистой водой и заботливо прикрытых ветошью. Одно целиком и полностью досталось Авелин, второе стало заслуженным трофеем напарников. Воды хватило как раз, чтобы промочить горло, покрытое изнутри коркой растрескавшейся пыли, сделать несколько глотков и ополоснуть грязные лица. Рудольф скомкал и отшвырнул было в сторону ветхие тряпки, но был остановлен хриплым карканьем Авелин:
- Нет. Замотай ноги. Вдруг придется идти дальше.
- Точно. Спасибо, - сдавив пальцами нос, Йонге сильно выдохнул. В ушах болезненно и остро стрельнуло, зато голоса спутников зазвучали гораздо четче. Оторвав кривой лоскут и смочив его остатками воды, магик осторожно промыл ноги, изрезанные и исцарапанные до самых лодыжек, и дрожащими руками принялся сооружать кривоватые обмотки. Рудольф сидел у стены, широко разбросав ноги и тяжело, с присвистом, дыша. По соседству с ним Авелин пальцами расчесывала спутанные волосы, аккуратно вытряхивая из прядей осколки стекла. Подняв взгляд, Йонге наткнулся ряд больших картин в резных рамах с завитушками. Холсты настолько потемнели от времени и налипшей пыли, что теперь выглядели одинаково темными прямоугольниками с неясными очертаниями фигур.