По карте определила, что пора сворачивать с шоссе на узенькую дорогу, какие обычно бывают между маленькими населёнными пунктами. Будить Костю не стала, и, приняв решение, повернула налево, взяв на себя за это ответственность.
Теперь дорога начала очень сильно вилять, а местность стала состоять из небольших горочек и сплошных холмов. И я подумала, что если бы мы ехали здесь днём, то от этих видов захватывал бы дух.
Вскоре так стемнело, что сбиться с пути стало очень легко. Я начала часто останавливаться, чтобы отдохнуть, а потом с новыми силами как-то пытаться ориентироваться в свете фар в густой темноте. До точки, которую указал Степаныч на карте, по моим подсчётам оставалось ехать ещё минут сорок. А меня уже начали покидать силы, и подступало отчаяние.
Будить больного человека мне раньше времени не хотелось. Хотя, если честно, всё это время ехала и удивлялась тому, что Костя не просыпался от моего резкого трогания с места в горочку, не слышал, как я шелестела пакетами и хлопала дверьми, когда выбегала в лес по нужде.
И, только когда на следующей вынужденной остановке тронула его лоб рукой, беспокоясь, что температура вновь повысилась, он недовольно заворочался, что-то невнятное пробурчал, открыл глаза и улыбнулся. Я облегчённо вздохнула — лоб был холодным, а он сказал:
— Кедры твои не настоящие. Сил совсем не придали. Так сморило меня.
— Благодаря им ты крепко спал.
— Они всё равно не настоящие. Настоящие в Гималаях. И ещё где-то, где тепло. А у нас кедровая сосна.
— Только здесь всё самое настоящее. В тепле легко расти. А вот выдержать морозы не каждый сможет.
— Это ты мне говоришь? Твой мороз меня пробрал до костей и залез под кожу. А почему мы стоим?
— Отдыхаем.
— Покажи карту, где мы находимся.
Я показала, а он гневно сверкнул глазами.
— Почему не разбудила.
— Степаныч показал, где спрашивать у тебя дорогу.
— Муж у тебя я, а не Степаныч.
— Слушай, не начинай.
— Ты понимаешь, что могла заблудиться на развилке. Тебе бы не понравилось ночевать в этом лесу. Ладно, выходи.
— Зачем?
— Будем вводить в действие нашу инструкцию.
От услышанного я поперхнулась, а глаза от удивления полезли на лоб.
— Надо тебя ознакомить с приказом о введении в действие данного документа.
— Что-то я не понимаю, что тебе всё время вкалывают твои помощники.
— Что тут непонятного. Следуй моей инструкции — помоги мне расстегнуть штаны.
Не то, чтобы я была против, но, кажется, сейчас не место и не время.
— Я больше ждать не могу. Мне нужна твоя помощь. Я понимаю, что это не романтично, но я очень хочу в туалет. Один не справлюсь. Так что, вылезь, пожалуйста. Будешь мне помогать.
Я покраснела до корней волос.
— Нашёл время шутить.
— Время не идет вспять, поэтому шучу и радуюсь, когда удаётся. Если ждать какого-то момента, то и жизни не хватит. Так поможешь?
— Да, конечно, — ответила я, не зная ещё на что подписалась.
Вылезла из машины, подошла к пассажирскому месту, чтобы ему помочь, но он уже стоял рядом. Мы спустились немного вниз и внимательно посмотрели друг на друга.
У меня не хватило смелости первой притронуться к нему. Он это понял и взял свободной рукой мою правую руку, прижал её к своей ширинке и сказал:
— Просто расстегни, дальше — я сам. Потом поможешь застегнуть.
Мне пришлось бороться с замком-молнией, потому что она никак не хотела поддаваться. Моя рука стала каменеть и мелко дрожать. Наконец, я почувствовала тепло его тела, которое контрастировало с резко понижающейся температурой в воздухе.
Теперь каменным стало лицо Кости. Он стоял и, не мигая, смотрел мне в глаза. Нас стал окутывать спускающийся густой туман, который, если бы мы и не увидели в свете фар, то непременно почувствовали на открытых участках тела — настолько быстро капельки воды стали оседать вокруг, покрывая всё удивительной и волшебной влагой.
Он притянул меня к себе и, привычным движением руки ломая моё лёгкое сопротивление, стал целовать с напором, сладко и влажно. Я отстранилась, понимая, что он мог уже и не остановиться. И если бы не его рана, наши желания, скорее всего, совпали. Мысли мои неслись, а я всё больше удивлялась тому, что мне захотелось прижаться к его горячему телу. И целиком и полностью разрешить использовать моё.
Он часто дышал. Правой рукой стёр капли со лба и вполголоса проговорил:
— Подожди возле машины.