– Доктор Башир зовет тебя в шестой кабинет.
Энджи допила до кофейной гущи.
– Бегу-бегу.
У женщины в смотровой палате № 6 геморрой настолько раздулся, что его пришлось проколоть и дренировать. Энджи помогла ей надеть халат и занять правильное положение для осмотра. Женщина была молодой и худой – что было необычно в таком случае, – но ей было очень больно, и когда Энджи увидела размер геморроя, то все вопросы отпали сами собой. Подошел доктор Башир и мигом назначил пункцию. Он приготовил необходимые инструменты и анестетик, пока Энджи укладывала пациентку на бок, лицом к стене.
Дверь ни с того ни с сего открылась – и ввалился консультант с блокнотом и ручкой в руках. Осознав ситуацию, он должен был понять, что его присутствие здесь неуместно, но не предпринял никаких попыток уйти. Неуклюже застыв в центре маленькой комнаты, он как прикованный смотрел на ягодицы женщины. Энджи с ужасом увидела, что ширинка его штанов заметно выпирает наружу.
Доктор ничего не сказал и не предпринял никаких действий, чтобы выгнать мужчину, поэтому Энджи, заслонив ему обзор, взяла огонь на себя.
– Выйдите, пожалуйста, – отчеканила она. – Вы мешаете операции.
– Мне очень жаль, – проблеял консультант, спотыкаясь и пятясь к закрытой двери. – Я вовсе не хотел… – Он покраснел точно рак от смущения и заелозил пальцами по ручке двери, выглядя до того жалко, что Энджи почти сменила гнев на милость. Но тут же она вспомнила, как навязчиво он смотрел на голый зад пациентки. Молниеносно брошенный вниз взгляд подтвердил, что стояк незваного гостя ничуть не ослабел.
Выведя его в коридор, она закрыла и заперла за ним дверь, прежде чем снова помочь врачу с лечением геморроя.
Пэм специально сказала, что они должны игнорировать консультанта и позволить ему наблюдать за их практикой и процедурами, поэтому Энджи почти ожидала, что ее вызовут в кабинет менеджера и отругают, но этого не произошло, и она продолжала работать без перерыва. Наступило небольшое затишье, и вскоре после двух ей разрешили пообедать. Ничего не взяв с собой, она планировала забежать в кафетерий на другой стороне улицы, и когда она увидела Шэрон в комнате отдыха, наливающую чашку кофе, Энджи спросила, не хочет ли та чего-нибудь. Шэрон тоже еще не обедала, но сказала, что обойдется.
– Что не так с этим парнем? – спросила она. – Этот сопляк еще должен указывать нам, как управлять отделением неотложной помощи? Я пугаюсь каждый раз, когда он просто на меня смотрит. Знаешь, он ввалился в смотровой кабинет, когда там была женщина, и сам на нее хорошенько так посмотрел. Верх непрофессионализма. Если никого лучше этого Моррелла не смогли найти…
– Я понимаю, о чем ты, – призналась Энджи. – У нас была женщина с геморроем, и он не просто ее осматривал – он словил стояк.
– Боже мой.
– Да, тот еще тип. – Она посмотрела на часы. – В любом случае мне пора идти. У меня всего полчаса в запасе. Уверена, что тебе ничего не нужно?
– Нет, правда.
– Ладно. – Энджи вышла за дверь, повернулась налево…
И наткнулся на консультанта.
Его лицо пунцовело, и он тут же упер взгляд в пол, пробормотал какие-то извинения и поспешил прочь по большой косой дуге. Он слышал, как они разговаривали! Энджи так и не поняла, умышленно ли он шпионил за ними или случайно подслушал разговор, но в любом случае ему было, очевидно, стыдно – и снова она даже застеснялась, что задела его чувства. Хорошо, что после возвращения с обеда Моррелл больше не попадался ей на глаза.
Дома Крейг и Дилан удивили ее пиццей на ужин. Угощение было скорее для них, чем для нее, но Энджи устала, не была в настроении готовить и уже потому оценила сей жест. Она бы оценила его еще выше, если бы они попытались приготовить что-нибудь сами, но Крейг был не из славной породы «мужей-шефов». Его редкие кулинарные усилия всегда и везде оборачивались безоговорочной гастрономической катастрофой.
Так что пусть будет пицца.
Она говорила о консультанте, пока они ели, но не уточнила детали при Дилане, рассказав Крейгу только о том, что произошло после того, как их сын вышел из комнаты. Он усмехнулся.
– Ну, похоже, нынче в консалтинговые агентства набирают напрямую из психушек.
– Я не беспокоюсь о своей работе или о чем-то таком, – сказала Энджи. – У меня есть стаж, и я – дипломированная медсестра. Но меня тревожит, что часть штата как пить дать попадет под сокращение. Это скажется и на моем графике в том числе. И да, как ни крути, а мне отчего-то жаль этого парня. Он ведет себя так, будто весь пубертатный период жил в подвале у матери – этакий Барни Файф, только без обаяния. Наверное, для него это первый серьезный выход на дело, а тут еще я ему наперчила…