Когда неблагодарному свинтусу исполнилось шестнадцать, он официально обратился в суд с требованием назначить его опекуншей Клодию Хаузер. И судья («Кто вообще пустил бабу на такую ответственную должность?» – возмущался Руперт Хаузер) приняла решение в пользу парня.
Из дома тётки Рис уехал в колледж. Сочетание выбранных им курсов приводило преподавателей в шок, но Клодия знала, что посоветовать «неправильному Хаузеру».
Она же проводила его в армию Аделаиды и полтора года спустя встретила у ворот базы: подтянутая, при умопомрачительном макияже, в красном спортивном кабриолете, с котом Фрименом и неизменной сигарой. Линяющий обормот, которого Рису пришлось взять на колени, безнадежно испортил парадную форму, что только насмешило всех, включая, похоже, самого кота. Пастораль, пусть и несколько фриковская.
Постороннему наблюдателю никогда не пришло бы в голову, что встретились не просто родственники, а деловые партнёры. А ведь они были партнёрами, с тех самых времён, когда затурканный папашей мальчишка попал под дурное влияние тётушки. И первое правило партнёрства гласило: «Наши дела не для чужаков».
Бизнес Клодии, построенный, в частности, на том, чтобы не привлекать излишнего внимания, состоял в добыче информации и передаче оной (за соответствующую плату) заинтересованным лицам. Именно этому – методикам сбора, обработки и анализа информации – учила Клодия Хаузер парня, которого она первая назвала Рисом.
Он мало что знал о Клодии. О своем настоящем тетушка говорила очень скупо, о прошлом – и вовсе никогда. Разумеется, кое-что он нарыл (к полному восторгу старухи), но этого было явно недостаточно для того, чтобы понять, кем на самом деле являлась эта женщина.
В день похорон Рис Хаузер в одиночестве стоял на солнцепёке и, скрипя зубами, слушал, как благонравный, благоразумный, благонамеренный пастор пытается найти добрые слова о Клодии. Пытается – и не находит.
Сам Рис слов не искал. Всё уже было сказано. Однажды. Давно. А теперь-то зачем?
Пьяные по обыкновению могильщики уже начали опускать гроб в яму, когда к раскрытой могиле подошел мужчина с охапкой белых лилий. Слишком молодой, чтобы быть любовником Клодии (хотя с тётушкой никогда и ничего не знаешь наверняка) и слишком светлокожий для внебрачного сына, он бросил цветы на крышку гроба и до боли сжал плечо Риса. Это была хорошая боль, правильная. Ты не один, говорила она. Не только ты любил и уважал её, не только ты будешь помнить о ней.
Много позже Рис почти случайно услышал, как полковника Натаниэля Горовица за глаза назвали «падальщиком». Ушлый господин, ведавший кадрами разведки Галактического Легиона, и не думал скрывать, что, по его скромному разумению, момент потери близких – один из лучших с точки зрения вербовки. А раз так, следует пользоваться. И он пользовался. На всю катушку.
А ещё полковник Горовиц полагал, что предложения, от которых невозможно отказаться – удел дилетантов. Профессионалы делают предложения, которые хочется принять.
Натаниэль Горовиц, по своему обыкновению, демонстрировал полнейшую невозмутимость. Но… показалось Рису, или в прищуренных глазах действительно мелькнуло облегчение?
– Привет, парень. Как жизнь?
– Странно, – коротко усмехнулся Рис.
– И в чём же странность?
– Да так… чуть не грохнули меня сегодня. И главное, никак не могу сообразить, кто и за что.
– Подробности! – отрубил Горовиц.
Тетушка Клодия учила Риса, что самое важное можно изложить в двух словах, а литьё воды следует оставить писакам различного толка. Так что много времени рассказ не занял, хотя все значимые подробности, затребованные полковником, были упомянуты.
– Забавная история, – пожевал губами собеседник Хаузера. Выглядел полковник, правду сказать, так себе, и вряд ли это была маска, натянутая «по случаю». Впрочем, он тут же улыбнулся с изрядной долей ехидства:
– Значит, рыжая кошка… а покажи-ка мне её.
У Риса возникло крайне неприятное ощущение. Если Горовиц узнал (или думает, что узнал) Мелиссу Тевиан по описанию, то не исключено, что Рис Хаузер вляпался значительно серьезнее, чем ему представлялось ещё минуту назад. Хотя, казалось бы, куда уж дальше…
– Так, – подытожил полковник через несколько секунд вдумчивого разглядывания изображения, присланного Рисом. В голосе звучало насмешливое удовольствие. – Говоришь, прикидывал, не попытка ли это подобраться вплотную? Молодец, правильно мыслишь. В смысле, хорошо, что ты подумал и о такой возможности. Но в данном конкретном случае… не говорил ли я тебе, что везение является одним из главных признаков пригодности к нашей работе?
– Мне говорила Клодия, – флегматично отозвался Рис.
– Правильно говорила. Ты везунчик, парень. Ты даже не представляешь, какой ты везунчик. Отлично. Просто отлично, Рис. Где она сейчас?
– На террасе.
– Своего номера или твоего?
– Своего. Я там же.
– Отлично, – повторил Горовиц. – Ты как, сможешь помочь ей добраться до комнаты? Вряд ли полноценное поле накрывает и террасу, а вот комнату – с гарантией. Если, конечно, я правильно понимаю, какой номер она сняла. Давай, шевелись, нашу кисоньку я сейчас предупрежу.
Мелисса в помощи не нуждалась. Когда Рис вышел на террасу, она уже стояла, балансируя на одной ноге и кивая. Лица её, окутанного отражающим полем, Рис не видел, но поза говорила сама за себя. Кажется, то, что он тогда, в первую встречу, принял за великолепную осанку, было на самом деле выправкой.
Поле отражения исчезло, и Рис Хаузер увидел незнакомку. Мелисса словно надела штурмовую броню, взгляд стал холодным и цепким.
– Пошли, – бросила она и, отмахнувшись от предложенной помощи и проигнорировав стоящую рядом с шезлонгом трость, ловко запрыгала в направлении кровати. Под гладкой светлой – не бледной, как часто свойственно рыжим, а просто очень светлой – кожей гуляли нешуточные мускулы, почти незаметные в состоянии покоя.
Массивный регенерационный комплекс вокруг колена явно ей мешал, и прыжки получались несколько кособокими. Двигалась красотка, однако, очень быстро, и уже несколько секунд спустя устроилась со всеми удобствами, подсунув под спину три подушки из четырёх.
Рис закрыл дверь на террасу, дождался вспышки сигнала звукоизоляции и подошёл к кровати. Девушка приглашающе похлопала ладонью по покрывалу. Потом произвела короткую манипуляцию сначала с пультом управления «начинкой» номера, а затем с собственным браслетом, и на повисшем в воздухе дисплее возникло изображение полковника Горовица.
– Так! – сказало изображение. – Первым делом следует познакомиться. Рис Хаузер он и есть Рис Хаузер, потому что никогда не был никем, кроме себя самого. Барышня справа от тебя успела кое-где засветиться в самом разнообразном качестве, поэтому представляю: Лана Дитц, в определённых кругах известная как Локи.
– «Горгона»? – понимающе сузил глаза Рис.
– Пока нет. Отпуск у человека, прикинь? Перед преддипломной практикой, – насмешливо фыркнул полковник. И тут же посерьезнел. – Шутки в сторону. Локи, отпуск накрылся.
– Я уже поняла, – кивнула девушка.
– Кто бы сомневался! – голос Горовица сочился сарказмом. – Ты мне вот что скажи: почему Рис?
– Понравился, – в исполнении отдельных продвинутых личностей даже банальное пожатие плечами может быть грациозным. – Я в отпуске, делаю что хочу. И с кем хочу.
– Резонно. Теперь к делу. У меня образовалась убыль гражданских агентов. Слишком серьезная, чтобы быть естественной. Твой случай, Рис – восьмой за неделю. Это только те, о которых мне достоверно известно. И ты единственный из восьми, кто выжил.
– Причины? – вклинилась Мелисса… Лана… Локи… а, да какая разница!