— Да что со мной-то будет, — рассмеялась она, и смех оборвался сухим кашлем. — Всё тихо, как в гробу. Только телевизор вечно бубнит.
Я закрыла глаза и выдохнула. Может, это была ложная тревога? Может, «гости» передумали? Хотелось верить в это так сильно, что аж противно.
— Ба, ты лекарства-то заказала? — спросила я, стараясь звучать непринуждённо.
— Что, милая?
— Лекарства. Для сердца. Ты их купила?
— А, это! Да, конечно, — её голос прозвучал слишком бодро. — Миссис Солис завтра занесёт.
— Завтра? Бабуля, ты должна была это сделать ещё в день моего отъезда! Мы же договаривались!
На той стороне воцарилась пауза, слишком долгая.
— Что? Вишенка, плохо слышно. Какие носки?
— Ничего, ба, — сдалась я. — Забудь. Я тебя люблю.
— И я тебя, моя девочка. Лети осторожно.
— До свидания, миссис бабушка, — вклинился Сэм своим самым учтивым тоном.
С той стороны раздался смешок.
— Пока, Сэмюэль. Следи за ней.
— Всегда.
Связь оборвалась. Тишина в каюте снова стала давящей.
— Вирджиния, твой пульс стабилизировался. Уровень кортизола падает. Я рекомендую попытаться уснуть. Сейчас самое…
Но я уже соскальзывала с кровати.
— Мне нужно подумать.
— Без меня? Это нерационально. Ты даже не взяла браслет!
— Одна, Сэм! — рявкнула я уже из коридора, захлопывая дверь. Мне нужно было пространство.
Я брела по бесконечным, стерильным коридорам, похожим на лабиринт для лабораторных мышей. Мысли снова и снова возвращались к девочке из сна. Кто она? Почему её ужас чувствовался так ярко, будто он мой собственный? Это не могло быть воспоминанием — бабушка бы хоть что-то да знала. Значит, мой мозг решил устроить мне персональный кинофестиваль ужасов с лучшими спецэффектами. Жуки? Да, я их ненавидела. Но чтобы до такой степени?
Из-за поворота донёсся шёпот. Нет, не шёпот — шипящий, сдавленный спор.
— Ты не понимаешь! Это уже не теория!
— Заткнись, ради всего святого! Хочешь, чтобы нас услышали?
Я замерла, окинув взглядом свой ночной «прикид»: спортивные штаны и майка. Выглядела как человек, который вышел за стакан воды, а не как шпион. Это было хорошо.
— Мы летим прямиком в ад, ты это понимаешь? — голос первого дрожал. — Связи нет уже неделю! Неделю!
— Молчи! Это всего лишь технические неполадки!
— Неделя, неделя без связи! — в голосе послышались истерические нотки.
— Заткнись! Что, если тебя кто-то услышит? Нам не сносить головы, если запорем этот прокт!
Я прижалась к холодной стене. Отлично. Я не хотела ничего слышать. Но теперь, если меня заметят, я буду выглядеть как законченная подслушивающая мразь. Лучший способ начать карьеру пилота — попасться на шпионаже в четыре утра.
— И пусть слышат! — голос первого сорвался на крик. — Мы должны сказать всем! Есть вещи поважнее карьеры!
Дальше я не расслышала, потому что с противоположного конца коридора с лёгким шипением открылась дверь. Я отпрыгнула за угол, как ошпаренная, и прижалась к стене. Мимо, не оглядываясь, прошла группа. Не сонных техников. Не таких же полуночников. А люди в полной, тяжёлой, боевой броне. Их шаги отдавались глухим, угрожающим стуком по металлическому полу.
И тишина после них показалась ещё более зловещей, чем крик.
Глава 7
Так вот кто под шумок подселился! Оказалось, у нас на борту завелась какая-то сверхважная шишка. Со своей личной армией мрачных, молчаливых солдат, которые смотрели на нас так, будто мы уже допустили ошибку, просто дыша одним с ними воздухом.
Через пару дней мы к ним привыкли. Как к плесени в душевой — неприятно, но жить можно, если не вдыхать слишком глубоко и не задавать вопросов.
Дни текли размеренно: лекции, физическая подготовка (где я пыталась не умереть на беговой дорожке под пристальным взглядом тренера-садиста), симуляторы и, конечно, общение с экипажем. Иногда к нашему столу в столовой подсаживались солдаты — те самые, но без своих грозных «доспехов». В обычной форме они выглядели почти как люди. Почти.