Студент выпил и почувствовал, что ему становится удивительно легко и спокойно с этим человеком. От общения ли с ним, от коньячных ли паров, которые уже начали действовать, или оттого, что так просто объяснялась одна из загадок дома, ему стало хорошо и покойно. Он чувствовал, как снимается напряжение, которое, как ему сейчас казалось, бесконечно долго сковывало его мозг! Теперь он был уверен, что совсем несложно найти отгадки всем сегодняшним загадкам.
- А вы не путешествовали по своей квартире? - неожиданно спросил психиатр.
- В каком смысле?
- Разве мама вас не предупредила? Дом-то ведь экспериментальный, со всякими такими фокусами. Некоторые квартиры, в том числе и моя, вернее, теперь уже ваша, двигаются по вертикали, подобно кабине лифта. Представляете, додумались, целая квартира - лифт. Опускается и поднимается, причем когда это заблагорассудится косому и вечно пьяному лифтеру.- Психиатр опять замолчал, потом продолжил: - Так что если вы вдруг проснетесь и увидите, что уровень моря за окном стал ниже или выше, чем обычно, не пугайтесь - это просто лифтер решил вас прокатить. Потому и предупреждала вас мама: когда квартира поднимается - мы уже не соседи. И та заколоченная дверь тогда открывается в пустое пространство,- вечером, кажется, так и было. Вы не заметили торчащих блоков соединения? Это буфера между домами. Иногда дверь сама открывается, и от тяги что-нибудь вылетает из комнаты. Потому мы ее и заколотили. И вообще, с кем не бывает, выпьешь и решишь, что, открыв дверь, входишь к соседям, а тут бац и вывалишься с двадцатого этажа. Опасно. Потому мама и наказывала вам... Кстати, говорила она вам, чтобы вы оставляли свет в ванной? Бедная-бедная моя мама, она так сентиментальна! Все еще думает, что моя жена смотрит на этот свет с моря и когда-нибудь вернется... Я не верю в это, а она верит и ждет... Я уже почти забыл ее, а мама вот никак забыть не может... А, будь что будет, давайте-ка и я выпью с вами. Взгрустнулось что-то... Вообще-то я не пью. Хорошо, что вы зашли... Вы просто молодец. Знаете, работа работой - я очень много работаю,- но порой такое чувство одиночества... Иногда я пугаюсь его. В отличие от вас, я не жажду одиночества, я с трудом примиряюсь с ним. Вот только радио... и еще магнитофон... Да... голоса людей, смех, стон, плач, разговоры, шепоты, споры, счет. Это в основном голоса моих пациентов. Я записываю их для моей научной работы. Но порой, верите, просто так, для себя, без всякой цели, просто для себя. Чтобы не быть одному... квартира будто сразу заселяется. Вот и сейчас, незадолго до вашего прихода, я включал...
- Я слышал,- сказал студент,- слышал голоса...
- Ради бога, извините,- торопливо сказал психиатр,- я не думал, что так громко, что это вам могло мешать. Ведь у нас правило: как только цвет лампочек становится синим, значит, наступил тихий час, радио, телевизор надо сделать потише, чтобы не мешать соседям. Ну, как в поездах ночной свет. Правда, у нас свет потом снова становится обычным, но шуметь уже... нельзя...
- А часы?
- Что часы? - сказал психиатр.
Студент чувствовал, что его разум постепенно проясняется и освобождается от кошмара нелепых загадок. И он испытывал неодолимое желание объяснить до мелочей все несуразности, не оставить ни одной тайны. Сейчас он, несомненно, близок к этому, в то время как всего несколько часов назад был в какой-то чудовищной паутине алогичности.
- Что часы? - переспросил психиатр.
- Почему ваши часы идут в обратном направлении? Ясные лучистые глаза психиатра подернулись дымкой печали, и он стал похож на свою мать.
- Это мой брат, старший брат,- сказал он грустно,- он был часовщиком. Завтра будет ровно месяц, как мы его потеряли. Вы знаете, он тоже был экспериментатором,- психиатр мечтательно улыбнулся, - как-то раз решил сделать часы и сделал для мамы и для меня - с обратным ходом. Знаете, это была для него не только техническая задача, не только хобби, так сказать. Он вкладывал в свою затею и некий философский смысл, хотел заставить время течь в обратном направлении. Впрочем, тоже своего рода хобби. И мы с мамой решили уважать эту его причуду. Аккуратно заводим часы, и они идут, идут в обратном направлении.
Студент уже ничего не боялся. Он понимал: все, что с ним приключилось - ас ним действительно что-то приключилось,- имеет точное рациональное объяснение, и даже фотографии, которые меняются, тоже имеют, очевидно, какое-то разумное объяснение, что-то, видимо, заложено в их химическом составе, который придает им свойства замедленной проявки или накладки одного изображения на другое, а может, это еще неизвестный ему способ стереоскопии,- словом, и это вполне научно объяснимо. Просто он чего-то не знает и обескуражен так же, как будет обескуражен непосвященный, неожиданно увидевший себя на экране телевизора разговаривающим, улыбающимся, движущимся. Все дело, значит, в каком-то, тоже, очевидно, экспериментальном, качестве фотографий. Конечно же ничего сложного и тем более страшного.
- Скажите и про фотографии,- попросил студент.
- Про фотографии? А что именно?
- Про фотографии, которые висят в моей, то есть в вашей бывшей комнате. В чем их тайна? - Слово "тайна" он уже произносил с легкой иронией.