Мы решили оторваться от работы на час, чтобы сходить на вечеринку – этого было достаточно, чтобы нас видели там те, кто должен. Мы прошли в банкетный зал на верхнем этаже сразу же после восьми часов, когда веселье было в полном разгаре – в «Баббингтоне» это означало, что пара сотрудников ослабила узел на галстуке. Уходящий в отставку был достаточно популярен, но всех притягивало к отвальным печальное чувство, которое можно выразить фразой: «Хотел бы я быть на его месте». К тому же обслуживающий персонал в «Баббингтон Боттс» так же энергично открывает бутылки шампанского, как юристы этой фирмы действуют красным карандашом, когда перед ними контракт.
Каждый из нас пятерых ограничился одним стаканом каждый, и когда я рыскал в поисках жареного арахиса (день был такой напряженный, что для меня это был бы ланч), то сделал ошибку и подошел слишком близко к одному грузному, краснорожему компаньону из нашего отдела. Он был непременным участником любого застолья в нашей фирме, причем пользовался дурной славой. Если бы это была семейная вечеринка, его можно было представить себе в роли подвыпившего дядюшки, который присматривал за столом с напитками и в конце концов свалился под этот же стол. Надо отдать ему справедливость – он был юристом Сити старой школы, а их становится все меньше даже в «Баббингтон Боттс».
– Такая вот вечеринка – чертовски хорошая штука для объединения команды, – выговорил он заплетающимся языком, вытирая лысую голову носовым платком. – Вы Везунчик[38] или что-то в этом роде, не правда ли?
Да, пожалуй, несколько странное заявление.
– Полагаю, что порой мне действительно везло.
– Нет-нет, я говорю о фамилии – Везунчик или что-то такое.
– Фортьюн, Чарлз Фортьюн. – Ну, конечно, мы же проработали на одном этаже всего шесть лет!
– Везунчик. Фортьюн, – захлебывался он от восторга. – Вы поняли? Господи, это же так смешно! – Он подтолкнул меня локтем, пролив напиток из своего бокала себе на рукав. – Черт побери! Мне бы нужно белого вина, чтобы вывести это пятно, да? – Он попытался сосредоточиться, и его лицо сморщилось. – Но это же и есть белое вино. И какого же дьявола мне теперь делать? – Он взглянул на меня с вызовом.
– Лучше продолжайте его пить, – посоветовал я. Это было все равно, что сказать свинье, чтобы она продолжала валяться в грязи. Мой собеседник радостно последовал этому совету. После длительных препирательств с Элли и Ханной, которые вымотали меня за день, я засчитал это себе как небольшую победу.
Краснорожий компаньон, чтобы сохранить равновесие, оперся на мою руку, отрезав мне пути к бегству, и начал длиннейший монолог о какой-то переписке, которую вел с одним страховым обществом. Он так занудил меня, что когда в конце концов перевел дух, я стал молиться, чтобы мочевой пузырь заставил его удалиться. Но ничуть не бывало – он придвинулся ко мне еще ближе и задышал в самое ухо:
– Хотите узнать что-то интересное?
Я храбро улыбнулся, когда он в приступе кашля выплюнул часть выпитого вина в свой стакан.
– Конечно.
– Видите вон ту девчушку? – Его палец водило из стороны в сторону.
– Гм-м, которую?
– Ту, на которой белая блузка и юбка в полоску – кто же еще? Новенькая, но у нее уже имеется определенная репутация. – Он имел в виду Элли.
– И что же насчет нее?
– Славная девчонка.
– Очень.
– Хорошие ноги. Главное в этом деле – хорошая форма ног.
– Вы так думаете?
– А на такой девчонке определенно захочется проехаться верхом. – Он захохотал, и последовал сильный приступ кашля, который не вызвал у меня ни малейшего сочувствия.
Я безмолвствовал. Потом любопытство одержало надо мной верх.
– Что за репутация?
Компаньон с отвращением снял руку с моего рукава.
– Что это вы предположили? Репутация очень хорошего юриста – вот что я имел в виду. – Он сделал паузу. – А вы ничего больше не слышали? Нет? – Лицо его выразило надежду, и меня затошнило фонтаном.
– Нет, ничего. Простите. Он быстро утешился.
– Вы никому не рассказывайте, Везунчик, но она может стать одной из избранных в этом году.
Теперь мой желудок вращался с огромной скоростью.
– Избранных?
– Ну, как вы не понимаете? Станет компаньоном.
– В самом деле? – А что, если я сейчас начну блевать прямо ему в лицо? Неожиданно это показалось мне вполне реальной и заманчивой перспективой.
– Нам нужно принимать в компаньоны по крайней мере двух женщин каждый год – вот что говорит правление. Ну и что с того, что они тут же нарожают детей? Мы все это знаем. Просто нам больше не разрешают об этом говорить.
– Кому-то же нужно рожать, – заметил я. Вообще я старался говорить как можно меньше, чтобы не нарушить ход его мыслей.
– Ну конечно. Но потом они хотят вернуться на своих условиях. Три дня в неделю, два дня в неделю, работать дома, работать в постели. Это дискриминация мужчин, вот что я считаю. Если бы я пошел к Эдварду Грину и заявил: «Послушай-ка, старина, мне бы хотелось работать в постели три дня в неделю», он бы отправил меня в психушку. И был бы совершенно прав.
– Значит, ее сделают компаньоном не потому, что она хороший юрист, а просто потому, что она женщина? – По крайней мере, это бы меня немного утешило.
Он сделал большой глоток, и я поспешно схватил бутылку и вновь наполнил его бокал.
– Очень хороший поступок, Везунчик. Конечно, пока это еще не решено. И, несомненно, имеет значение, что она хороший юрист. – Он повернулся ко мне, вдруг сделавшись агрессивным. – Имеет значение – ничего себе? И это – в юридической фирме? Хороший юрист? А иначе можно было бы сделать компаньоном и мою жену. По крайней мере, можно было бы рассчитывать на хорошую чашку чаю. – Он так же внезапно утихомирился. – И приятно, что она хорошенькая. Не жена – нет, я имею в виду эту девчушку Грей. Я знаю, это старомодно, но таков уж я. – Он осушил бокал. – Если бы вы только видели тех крокодилов, которых нам приходилось выдвигать за последние годы, вы бы покончили с этой проклятой профессией. В разговоре возникла пауза.
– Если так дальше пойдет, мы начнем брать определенный процент голубых. И тогда надо будет отсюда уходить к чертовой матери.
Я хмыкнул.
Затем компаньон взглянул на часы и со стуком поставил бокал.
– Черт побери! Нужно бежать на поезд. Должен еще зайти за женой – у нее какие-то новые курсы рукоделия. Не знаете, что такое макраме? – Он посмотрел на меня с надеждой.
– Какой-то вид рукоделия с узлами, мне кажется. – Это была своего рода жизненно важная информация.
Он с безразличным видом пожал плечами.
– Наверно, может пригодиться на яхте. – Он снова прислонился ко мне. – И помните, я вам ничего не говорил. – И мой собеседник шаткой походкой направился к двери.
– Лучше бы и не говорил, – проворчал я при виде Элли, которая приближалась ко мне, глядя на меня с нежностью.
– О чем была речь? – осведомилась она. – Вы с ним беседовали, как закадычные друзья. Надеюсь, вы еще не начали распределять вакансии компаньонов? – Смех ее прозвучал не слишком искренне.
– В общем-то да. Ты явно пройдешь, потому что им нужно взять определенный процент компаньонов-женщин, – ответил я бодро.
Элли нахмурилась.
– Это не смешно, Чарли. Если тебе угодно ребячиться, уж лучше ничего не говори на эту тему.
– Ты права, – ответил я. – Это совсем не смешно.
ГЛАВА 21
Главное, чем должен овладеть студент юрфака, – это научиться справляться с ситуацией, когда вы окончательно выбились из сил и пребываете в полном отчаянии. Это случается довольно часто, и стрессов в нашей профессии хватает. Однако когда проходишь через мясорубку юрфака, об этом как-то забывают упомянуть. А было бы неплохо, скажем, во вторник после лекции по разделу гражданского права, занимающегося вопросами передачи недвижимости, поставить семинар по язве желудка в тридцать пять лет.