Настроение стало еще лучше. Тем более, что «Форд», как раз, подъехал к участку. Карпенко буквально выскочил с машины. Поднявшись по ступенькам, он вставил ключ с замочную скважину и открыл свой «офис». Оставив двери открытыми, участковый в два шага преодолел коридор и вошел к себе в кабинет.
Он не стал садиться на кресло, а сразу снял трубку с телефонного аппарата. Но привычного гудка милиционер не услышал.
– Что за черт?! – разозлился Карпенко. – Почему именно сейчас?!
Он несколько раз нервно стукнул ладонью по клавишам телефона. После этой процедуры в аппарате что-то затрещало, и в трубке еле слышно появился слабый гудок. Участковый, вращая диск, набрал номер дежурного по погранзаставе.
– ………… слуша.…! – глотая слова и буквы, прохрипела трубка.
– Але! Вы меня слышите! Это участковый из Павловок! – прокричал в трубку милиционер.
– Очень плохо! – откуда то, издали и очень тихо ответила трубка. И обижено добавила: – Говорите громче и медленней!
– Куда уже громче… – проворчал Карпенко. А в трубку, набрав по больше воздуха, начал раздельно кричать слова: – Передайте командиру! Со стороны границы от Нового Пути идет колонна бензовозов! Их ждут на складе ГСМ в Павловках! Я выезжаю туда и буду ждать там ваш наряд! Как поняли?!
– Принял! – более внятно ответил голос на том конце провода. – Сразу же все передам!
Участковый положил на клавиши трубку. О чем-то задумавшись, пару секунд смотрел на кипу документов на столе. Затем, махнув рукой. С довольным видом вышел с кабинета и направился к выходу.
– А вечер сегодня обещает быть веселым! – заметил Карпенко, запирая на ключ входную дверь в опорный пункт.
Глава 18
Среда, 9 октября 2001 года, 15 часов, хутор Цегельное, Глушковский р-н, Курской области, Россия.
Сидя на покрытой рубероидом крыше трансформаторной будки Женя внимательно наблюдал за складом ГСМ. Электричества он не опасался – оборудования в строении давно не было. К ремонту сгоревшего пять лет назад трансформатора ни чьи руки так и не дошли – в этой электроустановке пропала необходимость. Кирпичный заводик, на который агрегат регулировал напряжение, пришел в упадок. Тракторный стан, запитанный на него ранее, стал обходиться кабелем, "брошенным" от линии электропередач.
Богатые медью "останки" «усопшего» покоились в "фамильном склепе" недолго – около полугода после аварии. Затем их, без особых почестей, разобрали на составляющие и, не поднимая лишнего шума, вывезли на пункт приема металлолома.
"Осиротевшее" строение пустовало пару лет, пока к удобно располагавшейся будочке не присмотрелся начальник склада ГСМ Виктор Михайлович Родюк. Собираясь "протянуть" свой секретный трубопровод для откачки колхозной "солярки", он выбирал местечко под его конечную точку.
Забытое всеми и брошенное на произвол судьбы помещение идеально подошло под размещение насоса. Вычистив внутренности "будочки" от разного хлама, "гэсээмщик" заложил ее окна кирпичом и на вход повесил мощную, оббитую железом дубовую дверь.
Расчет себя оправдал. В скорости первые плоды "зашуршали" в кармане Родюка – нелегальный трубопровод заработал к радости своего хозяина. Но радость его была не долгой – колхоз "приказал долго жить", и нужда в "насосной станции" стала возникать только тогда, когда какой ни будь очередной "фермер-арендатор" хранил в цистернах склада свое топливо. Вот тогда с помощью секретных труб Михалыч, как говаривал наш второй президент, и "отбирал несанкционированно" "дизель", или бензин у ничего не подозревающих клиентов. А если по-простому – то просто их обворовывал.
Родюк не "наглел". В таких делах он " съел собаку". Поэтому" отбирал" понемногу. Литров сто с одного завоза – не больше… Ну, кто заметит "сотку" на десяти кубах! Правильно! Никто не заметит. Все списывалось на естественную убыль.
Но сто литров – это двадцать "левых" долларов"! И если даже раз в месяц – то это уже хорошо! А ведь когда начиналась уборка урожая или, скажем, весенняя или, опять же таки, осенняя пахота – то "соляру" и бензин привозили и по два-три раза в неделю!
Конечно, не все было так хорошо и гладко, как хотелось Михалычу.
"Унадился" к нему последнее время Спартак со своим топливом. Причем, загружал цистерны довольно часто. А "арендой" назвать этот процесс можно было "с натяжкой". Ведь «живых» денег он не платил – в расчет оставлял немного солярки в бочках. Да и то не всегда! Оплату все время оттягивал… Вон уже должен, почти, четыре куба! А они, емкости, стали для Михалыча своими, личными, можно сказать – родными! Он уже давно "в тихушку" оформил склад на себя – выкупил по остаточной стоимости за колхозные долги по зарплате. А что бы все было «шито-крыто» "откатил" немного денежек бывшему председателю. Об этой «оборудке» знал очень узкий круг лиц. Поэтому, все до сих пор считали "гэсээмку" колхозной.