Звук открывающийся двери выводит меня из кататонии. Я устало сажусь и смотрю на своего гостя. Это тюремщик и госслужащий. За ними входит ещё двое охранников с дубинками. Меня отцепляют от пола и надевают мешок на голову. Я спрашиваю – «Куда вы меня ведёте?», ожидаю удара однако его не следует. «На допрос.»
Комната для допроса это такое же невыразительное помещение, как и моя клетка. Посреди комнаты стоит стол. Со стороны двери в пол вбита клетка в которой можно только стоять. С другой стороны стола стул. Помещение ярко освещенно. Напротив меня садится госслужащий как я его прозвал. Он начинает со стандартных вопросов. Где родился, где вырос, где учился. Дошло дело до моего имени. Отвечаю «Алекс Вульф». Госслужащий даёт знак охраннику который стоит в углу комнаты, тот достаёт удлинённый электрошокер и бьёт меня прямо в ногу. Госслужащий видя как я начинаю медленно сползать вниз говорит – «Если вы не в состоянии стоять нам придётся ударить вас электрошокером ещё раз.» Еле как держась за решётку я ответил что, понял. Госслужащий задал вопрос вторично про моё имя. Пришлось отвечать как меня зовут на самом деле.
Допрос длился примерно часа полтора, но ударов электрошокером больше не было и я понял что мне ещё повезло. Вопросы мне задавали совершенно обычные – когда первый раз секс был, употребляю ли наркотики, пью ли алкоголь. Однако их очень заинтересовал Торомазин-34. Они всё спрашивали про него, да как я к нему отношусь, и всё такое. Я честно отвечал что к Торомазину отношусь плохо, и что его нельзя использовать как средство контроля масс. Допрос длился где-то час, после чего меня отвели обратно в мою камеру, и впервые выключили свет, дав отоспаться.
На следующее утро(по внутренним ощущениям), свет снова включили и меня опять потащили на допрос. Однако допросом, то, что последовало дальше я бы не назвал. Меня привели в комнату которая отличалась от предыдущей. В ней находилось кресло с очень странным аппаратом приделанным к верхней части кресла. Аппарат этот походил на шлем пилота сверхзвукового самолета без дыхательной маски. Меня попросили сесть в кресло, надёжно прицепили к креслу и надели на голову аппарат. Мне объяснили что мне будут показывать рекламу компании Триолам, и после её просмотра мне будет необходимо ознакомиться с документацией. Про какую документацию шла речь мне не сказали. Затем аппарат включился и мне пришлось смотреть набор рекламных роликов шампуня Триолам за тридцать с лишним лет начиная с чёрно-белых роликов. Звук был очень громким и после первых двух роликов мне стало казаться что мои уши просто перестали воспринимать половину существующих частот. Мелькание волос, довольных семей, которые видимо пили этот шампунь, и улыбающихся силиконовых девушек через минут десять начали вызывать резь в глазах. Затем от постоянно зазывающей музыки у меня начало что-то давить в висках. Потом начало сводить зубы. Мне казалось что меня уже не существует, что тот сгусток энергии который был мной, растворился в мире где не бывает грязных волос и перхоти. Бескончено радостные девушки пили шампунь, рыгали и смеялись в камеру. Потом их начинало тошнить, камера наезжала на их лица и закончив блевать они радостно говорили в камеру – «Зато никакой перхоти и шелковистость волос!». Мужчины не вылезали из ванн, обливались целиком шампунем и начинали яростно онанировать, при этом постоянно приговаривая – «Мятный шампунь Триолам, настоящий подарок мужчине!». Затем спускали сперму в ванну, и радостно былтахлись в воде. Затем на сцену выходили дети, они радостно поливал друг друга шампунем, визжали, потом шампунь их утомлял и они, шатаясь, шли обратно по своим комнатам. Перед глазами всё начинало плыть, затем разъезжаться, а потом картинка сгорала как старая плёнка. На смену сгоревшей сцене появлялась новая, на этот раз с другими персонажами, в основном это были белые люди. Их белозубые улыбки и пустые глаза наполняли меня как призраки пустую вазу. Как легион демонов каждая белозубая синтетическая красавица что-то говорила, и их голоса сливаясь в унисон гремели у меня в голове – «Мятный шампунь Триолам, и больше никакой перхоти!».
Сильные руки подняли меня из кресла и потащили в другую комнату. Перед глазами ничего не стояло кроме бетонного пола, и этот пол казался избавлением от ужасных демонов которые предлагали приобрести шампунь. Затем меня посадили на стул и положили перед моим лицом папку с документами. Я не мог посмотреть вокруг, и видел лишь расплывающиеся буквы на бумаге с документом. Откуда-то издалека я слышал голос который мне настойчиво повторял что мне нужно ознакомиться с документом и подписать его. Не в состоянии ничего ответить я мычал в ответ и пытался разглядеть хоть что-то. Наконец я сдерживая рвотные позывы увидел фразу «согласен с условиями переподготовки», мне даже удалось сказать слово «вижу». После чего мне был выдана ручка, которую мне дали в руки и я прицелившись где-то посреди документа поставил что-то похожее на свою подпись. Удовлетворившись ответом, безликий голос приказал отнести меня в мою камеру и цепкие руки дотащили меня до моей камеры, где я моментально отключился на своём лежаке.
На следующее утро моя голова раскалывалась на тысячи маленьких кусков. Глаза страшно болели и меня тошнило. Еле как съев предложенный суп из одной капусты и запив его водой я опять повалился на лежак. Но пролежал я недолго, дверь камеры открылась и вошёл госслужащий вместе с охранниками. Лицо его было непроницаемо и не имело абсолютно никаких черт которые можно было бы запомнить. Я сел на лежаке и вопросительно уставился на вошедших. Госслужащий внимательно осмотрел меня своими пустыми глазами: «Алекс, вы подписали контракт и дали своё согласие на продолжение нейропсихологического переобучения в целях повышения свой квалификации. В связи с этим сегодня мы проведём ещё один сеанс перевоспитания, в случае вашего отказа и согласно вами подписанного договора мы будем вынужденны проводить сеансы вне зависимости от вашего желания.» Меня сначала пробил озноб, а затем ужас пробил меня насквозь через позвоночник, миллионы вольт ужаса, страха и отчаяния. Меня начало трясти, и я закричал. Никогда в жизни я так не кричал. Ребята охранники оперативно меня взяли за руки и ноги, потащили меня в комнату перевоспитания. Я уже не мог контролировать свой крик, и он перерос в вопль. Тело моё меня не слушалось, будто плоть внезапно решила сменить хозяина и лишь моё горло и язык меня слушались. Мой дикий вопль эхом расходился по коридорам, отражаясь от стен. Но никому не было дело до моего вопля отчаянья. Когда меня начали пристёгивать к аппарату перевоспитания, во мне проснулась активность и я попытался вылезти из кресла. Недовольный госслужащий сказал одному из охранников вколоть мне Ультрагистамин-23. Охранник деловито взял откуда-то из кармана штанов автоматический пистолет-инъектор и вколол мне в ногу две порции препарата. После этого я не мог двигаться, так как боль при движении была такой сильной, что мне казалось что мне выдирают нервы из того места где я пытался двигаться. Затем на меня надели шлем. В этот раз мне показывали рекламу колы Триолам. Легион демонов теперь представляли в основном подростки. Они мочились друг на друга, одновременно с этим выпив несколько литров колы. Казалось всё пространство занимала кола вперемешку с мочой, заливаясь внутрь задний через окна, выливаясь изо всех щелей и дыр в доме. Но подросткам было наплевать. Они радостно набирали колу в рот, плевались друг в друга, целовались. Девушки обливались колой и становились видны их груди, парни лили колу себе на голову и хватали девчонок за выступающие места. Затем кола наполняла дом целиком, и подростки утопали в коле Триолам. «Шипучая, прикольная и всегда бодрит, кола Триолам всех утолит».