Но, сразу же, подполковник осознал, что пора уходить со службы. Если ты начинаешь понимать солдат - значит, ты стал настоящим командиром. Если ты начал входить в их положение - значит, ты закончился как командир и пора уходить в штаб. Но если ты стал понимать и входить в положение нарушителей границы - значит, пора уходить со службы.
- Что ты улыбаешься, подполковник? - снова задал вопрос Карпенко, но уже тише и удивленно. - Ведь уходит...
- А что делать, капитан? - развел руки в сторону Калайтанов. - За мостом заканчивается погранзона. А соответственно - это уже не моя территория! Вызывай милицию, вызывай «мытну варту»... Хотя, я думаю, толку от этого будет мало. Ты же слышал - бумаги у него в порядке... Да и помощь, по моему, к нему спешит... Короче, капитан, мне здесь делать уже нечего!
С этими словами, командир повернулся к Олегу. Он некоторое время смотрел на него. Затем спросил:
- Вы кем служили в Армии?
- Командир Отдельной роты охраны и разведки, капитан запаса... - ответил Олег.
- Ну что ж... Красиво сделано... Школа... Честь имею, господин Капитан! - Калайтанов приложил ладонь к козырьку фуражки. Опустив руку, подполковник развернулся и пошел в сторону ворот. Проходя мимо участкового командир обронил:
- Счастливо, Карпенко! Думаю, что мы скоро с вами увидимся... И мне кажется - при неприятнейших для вас обстоятельствах!
Глава 20
Четверг, 10 октября 2001 года, около полуночи, р-н Басы, г. Сумы, Украина.
Небольшая гостиная на втором этаже громовского дома тонула в уютных сумерках приглушенного электрического света. В сложенном из красного гранита камине жарко горели дубовые дрова, при этом громко постреливая и разбрасываясь искрами. Некоторые искорки, вылетали из камина, ударялись в стеклянный защитный экран и рассыпались яркими и горячими точками. Огонь то затихал на время, то разгорался с новой силой, освещая яркими сполохами стоящие недалеко кресла. В одном из них сидел мужчина. Глаза его были закрыты. Руки безвольно расположились на подлокотниках. Он спал.
Это был Олег. Два часа назад он, наконец, добрался к дому Громова. Громов гостя ждал. Они поприветствовали друг друга, и Николай Семенович без лишних слов отправил парня в заранее протопленную баню. А сам занялся приготовлениями к ужину.