Полковник Загорулько рассказывал очередной анекдот, стараясь перекричать девичий ВИА. Его кивком головы прервал майор Сидоров и указал ему за спину. Полковник развернулся и увидел вышедшего из-за деревьев командира погранотряда.
- О, подполковник! А где это ты «шляешься»? - громко спросил Загорулько у Калайтанова. Его язык слегка «заплетался» после выпитого. Но полковника это не остановило. Он пошел на встречу Калайтанову, продолжая кричать и показывая пальцем на наручные часы: - Я тебя здесь уже час дожидаюсь! Немедленно доложи обстановку!
Подполковника Калайтанова «переклинило»... С курсантских времен он терпеть не мог хамства и панибратства в служебных отношениях. Для него расхожая армейская заповедь «Дружба - дружбой, а служба - службой» была не просто словами - но незыблемым руководством к действию. Вне зависимости от того, кто находился перед ним - солдат, прапорщик или офицер, - он никогда не опускался до «тыканья» собеседнику. Максимально, что мог позволить себе в отношениях с подчиненными - это обращение к ним по имени и отчеству. Тем более, он даже в мыслях не мог допустить, что бы предстать перед подчиненными в пьяном виде! Со своей срочной службы Калайтанов усвоил, что появление начальства рангом от командира роты и выше перед солдатами должно быть для них - для солдат - сравнимо с явлением Христа народу! И похожим оно должно быть на парад со всеми присущими ему - параду! - атрибутами - построение, строевой шаг, доклад и музыка! Музыка, конечно, по возможности. Но, ни как с «расхристанной» формой, «пьяным рылом» и шлейфом перегара с него.
- Полковник! Ведите себя подобающе! - громко «прочеканил» Калайтанов, когда Загорулько подошел к нему вплотную. Сказал он это так, что бы перекричать музыку, и что бы услышали все те, кто стали невольными свидетелями хамского к нему, Калайтанову, обращения (а это несколько его подчиненных и проверяющие с журналистами). Но в этот момент водитель Загорулько выключил магнитолу. И как раз вовремя, что бы все окружающие услышали продолжение речи Калайтанова.
- Я, полковник, не «шляюсь»! В отличии от вас - я несу службу и исполняю свои служебные обязанности! А вы своими примером, - Калайтанов указал рукой на бутылки с коньяком, - мало того, что разлагаете дисциплину, так еще своими действиями ставите под угрозу выполнение операции! Я буду вынужден указать это все в своем рапорте!
Загорулько не ждал такого ответа. Он понял, что спьяну «перегнул палку». Сейчас Калайтанов оказался прав. Но признать этого было нельзя! Надо было отвечать. Журналистка и проверяющие офицеры смотрели на него в ожидании. Да и обильно сдобренная коньяком кровь требовала дать достойный, в понимании Загорулько, ответ. Конце концов - он начальник! И никто еще не отменял армейский принцип, что «старшим в ж......пу не заглядывают».
- Ты, что подполковник! - теряя самообладание прошипел сквозь зубы полковник Загорулько. - Ты, что полковник - ох.......ел! Ты с кем разговариваешь! Да я тебя...! - вплотную приблизившись к командиру погранотряда он сделал какое-то «кургузое» движение рукой, отдаленно похожее на замах. Окружающим на секунду показалось, что офицеры готовы наброситься друг на друга, и что сейчас между ними начнется драка. Как, пишут в романах «глаза их встретились». Что они там увидели - не известно. Но Калайтанов напрягся, слегка наклонившись вперед, втянув голову в плечи, и чуть развернул корпус навстречу полковнику. По его лицу расползлась злая улыбка, больше похожая на оскал черепа.
Он знал себя в этом состоянии. Еще секунда и для обоих перепалка закончилась бы плачевно: проверяющему госпиталем, а Калайтанову - трибуналом. Ведь в рукопашном бою у «штабного» шансов небыло...