Но Кроу, не удосужившись даже ответить, сгреб меня за ворот и поволок с собой.
— Лодки будут здесь с минуты на минуту. В течение часа бочки должны уйти.
Он хотел, чтобы я открывал люки. Он просто швырнул меня к люку и вдогонку запустил к моим ногам тот самый нож, которым минуту назад убил человека.
— Не трать время. Не развязывай, режь концы. — Он презрительно усмехнулся. — Или меня, можешь попробовать, если есть настроение.
Я был не в состоянии. Я не мог броситься на него с ножом.
Он это видел, и я еще больше ненавидел его за это. Он отвернулся и пошел к фалам. Паруса упали беспорядочными ворохами, похожие на кучи выщипанных птичьих перьев. Обескрыленный «Дракон» покачивался на придонной волне.
Я ковырялся на люках. Глаза застилали горячие слезы. Звуки, доносившиеся с бака, переполняли меня ужасом. По палубе простучали пятки, раздался всплеск. В третий раз за этот рейс падал в воду покойник. Вместе с ним тонула моя последняя надежда обнаружить книжку Ларсона.
Капитан голыми руками управлялся быстрее, чем я ножом. Он срывал крепления и распахивал люки, постоянно посматривая против ветра, не появится ли таможенная яхта. Наконец послышался скрип весел в уключинах. К «Дракону» подходили первые лодки контрабандистов. Я сунул нож в сапог и последовал за Кроу.
Они сидели и стояли в баркасах и ялах, шлюпках и шаландах. Разношерстная флотилия, люди в темном, гребущие парными и кормовыми веслами. Многие вычерпывали воду из дырявых посудин. Они появились из тьмы, как летучие мыши из пещеры. В мрачном молчании поднимались они на борт и исчезали в трюмах. По палубе застучали, оставляя грязь, рыбачьи сапоги, фермерские башмаки, модные туфли. Из трюмов появились бочки, которые, казалось, плыли в воздухе сами по себе, как воздушные шары. Они переходили из рук в руки и исчезали за бортом.
Все происходило с поразительной скоростью, в ритме какого-то непонятного, но хорошо отрепетированного карнавального танца.
Капитан Кроу наблюдал за разгрузкой с таким же нетерпением, как и за погрузкой во Франции. Ему казалось, что все двигаются медленно, как черепахи, и удар линьком доставался каждому, кто останавливался хотя бы на мгновение.
На палубу вышел Дашер. Я посмотрел на него и ахнул. Под пробковым жилетом на нем был красный плащ моего разбойника. На голове — та же широкополая шляпа, поля которой теперь украшала аккуратная круглая дырка от пущенной мною вдогонку пули. Снова он был весь в пистолетах. Отовсюду торчали стволы и рукоятки. На шее висел рог с порохом. Два мешка пуль болтались на поясе. Железа на нем было столько, что даже пробковый жилет не помог бы ему удержаться на плаву, упади он в воду.
Я схватил его за полу плаща. Он остановился.
— Это был ты! — крикнул я.
От его взгляда исчезли последние сомнения. В его глазах не было ни тепла, ни доброты.
— Убери руки, — процедил он сквозь зубы.
Я схватился за него еще крепче.
— Это ты остановил карету у Алкхэма.
— Ну и что? У меня семеро детей, один ужаснее другого. Но я должен их кормить, так? «Дракона» конфисковали, торговли не было, что мне оставалось делать? Я и подумал: если
Дик Терпин мог ограбить карету на сцене, почему я не смогу сделать это в лесу? Он был вор и дурак, на побегушках у мясника.
— Ты стрелял в моего отца!
— Ну и что с ним случилось?
— Ты пытался его убить.
— Я никому не причинил вреда. Я грабил богатых, чтобы накормить бедных, в данном случае себя самого.
— И из-за этого мы попали в «Баскервиль». Из-за этого встретили капитана Кроу, из-за этого я потеряю судно и груз и все вообще.
— Ты пытаешься все свалить на меня? — Дашер потянул свой плащ. — А мне кажется, что ты сам был не промах, пока дельце не обернулось против тебя, по крайней мере. Может быть, ты видел в этом выгоду, прибыль. Может быть, просто жаждал приключений. Но именно ты предложил отправиться во Францию. Что, забыл?
Он был прав. Была во всем моя доля вины. Я отпустил его плащ, он отряхнулся.
— Но ради чего ты делал это? Можешь ты мне сказать? — спросил его я.
Впервые за все время я увидел печаль в его взгляде. Он ковырял пальцем в своем смешном пробковом наряде.
— Я пастух, — сказал он. — Весь день гоняю овец по холмам, вот чем я занимаюсь. Ты небось думал, я лихой парень, а я вон какой… И ваша проклятая карета — первая, на которую я напал. Сегодня я заработаю столько, сколько обычно за месяц, так что держись от меня подальше, понял? Сейчас все иначе. Смотри за собой хорошенько, и все отлично сладится.