— То есть эта штука ничего не стоит? — разочарованно спросил Орлов.
Он очень надеялся, что череп окажется драгоценным, например, бриллиантовым, и что он, товарищ Орлов, сможет лично подарить такую замечательную вещь товарищу Ленину, а заодно и отчитаться о замечательных успехах вверенного ему подразделения Губчека.
— Не скажите, — возразил Штильмарк, — когда речь идет о древности, дело не в материале. Венера Милосская бесценна, а ведь мрамором, подобным тому, из которого она изваяна, выложена лестница доходного дома Поплавского. А золотая тиара царя Сайтафарна, пока считалась настоящей, была куплена Лувром за 200 тысяч франков. Как вы думаете, сколько она стала стоить, когда выяснилось, что она изготовлена в Одессе?
— Хорошо, — терпеливо сказал Орлов, — тогда эта штука, по крайней мере, древняя?
— А вот этого я не знаю, — сказал Штильмарк, — сам Лувр и то ошибался.
Он вновь вооружился лупой. В глазницах черепа блестел, отражаясь, свет фонарей, заглядывающих в окно кабинета товарища Орлова.
— Можно, конечно, позвать анатома, — задумчиво сказал Штильмарк, — например, всеми уважаемого профессора Серебро. Но я уверен, он скажет то же, что и я — анатомия соблюдена до малейшей косточки. Вы только посмотрите, даже видны места прикрепления мышц. По крайней мере, их можно нащупать. Впрочем, от наших умельцев всего можно ожидать. Миша Винницкий, ну вы знаете…
— Мишка Япончик?
— Да. Так он в свое время купил у Гохманов саркофаг. Маленький такой. Я бы сказал, игрушечный. Золотой саркофаг украшен сценками, символизирующими различные этапы человеческой жизни, а в нем — десятисантиметровый скелет из ста шестидесяти семи золотых костей. Анатомия как у натурального скелета, заметьте. Изя Рухомовский десять лет работал над этим саркофагом.
— И что это значит? — спросил Орлов.
— В Одессе могут сделать все, что угодно. Но именно этот предмет трудновато было бы продать. Он ведь не копирует нечто известное. Он совершенно уникален. И если бы он действительно был древним, я бы сказал, что он вообще не отсюда. Новый свет, вероятно. С тех пор как в одиннадцатом году Хайрем Вингхем открыл затерянный город инков, стало ясно, что эта цивилизация нам принесет еще много сюрпризов. А это что у вас?
— Манускрипт, — сказал Орлов, — тоже конфискован у данного элемента. Утверждает, что получил его в наследство от дяди.
— В таком случае, — сказал Штильмарк, разглядывая пергамент, — этот его дядя большой оригинал.
— Этот элемент так и сказал. А что?
— Это шагрень. Очень хорошей выделки. Знаете, что такое шагрень?
— Кожа такая, — сказал Орлов.
— Кожа горного осла. Онагра. Но пергамент свежий. И письмена свежие.
— То есть?
— Дядю было очень легко обмануть. Он купил совершенно новый пергамент с какой-то тарабарщиной.
— А я думал, это иероглифы. Древнеегипетские, — сказал Орлов, который в детстве увлекался книжками про дальние загадочные страны и причудливую смерть расхитителей гробниц.
— Это похоже на древнеегипетские иероглифы, — сказал профессор Штильмарк, — но такой письменности не существует. Это подделка. Причем совсем новая. А если это подделка, надо полагать, что и череп — подделка.
— Там есть и старые книги, — задумчиво произнес Орлов, — точно старые… они крошились в пальцах. И пахло от них мышами.
— Теоретически, может быть, что среди подделок попадется истинная жемчужина, — сказал профессор Штильмарк, — но такие случаи исключительно редки. Хотя среди коллекционеров ходят легенды.
— Значит, этот череп не представляет никакой ценности? — разочарованно спросил Орлов.
— Исключительно художественную, — сказал профессор Штильмарк, прекрасно разбиравшийся в культуре Причерноморья. — Можете оставить его себе в качестве пресс-папье.
И он в терпеливой надежде поглядел на оперуполномоченного Орлова, ожидая, когда тот подпишет ему пропуск и можно будет уйти из этого ужасного места.
Близилось утро, и оперуполномоченный товарищ Орлов у себя в кабинете устало протер воспаленные глаза.
Взять банду Гриши Маленького, совершившего исключительно наглый налет на госзавод, было никак не возможно. Настолько никак не возможно, что товарищ Орлов сильно подозревал: в стройных рядах его родного учреждения наличествует предатель. А как бы иначе Гриша с сообщниками проникли за проходную завода?
Надо сказать, Гриша Маленький был личностью легендарной, последней легендарной личностью в пышном списке одесских бандитов.