«Я не создан для сказок, Маша. И тебе не стоит обманываться… чем раньше ты это поймёшь, тем лучше для нас обоих».
Эти фразы резали по памяти, как нож. Маша пыталась убедить себя, что ей должно быть всё равно, и это даже хорошо: никаких иллюзий, никаких лишних надежд, но чем больше она это прокручивала, тем сильнее внутри всё сжималось.
И вот теперь лежа в постели с тяжёлой головой, словно после бессонного рейса, каждая клеточка требовала кофе, крепкого, обжигающего, чтобы хоть как-то прийти в себя. Но сама мысль о том, чтобы спуститься вниз в ресторан, среди людей, а главное, с риском увидеть там Луку, вызывала у неё приступ тошноты.
Маша натянула одеяло выше, закрыла глаза и пробормотала в подушку.
— Прекрасно. Просто идеально.Сказки, значит…
Ну да, конечно. А я, наверное, выгляжу такой дурочкой, которая до сих пор верит в них
А я и есть..дурочка..
Сарказм был единственным оружием против горькой правды, Маша всегда любила честность в отношениях, вот только от этой честности ей сейчас хотелось одновременно и ударить его, и… прижаться к нему, как вчера ночью. Все внутри неё спорило само с собой: гордость кричала, что нужно держаться подальше, разум пытался всё разложить по полочкам, а сердце предательски ныло, как будто у него отобрали что-то очень важное.
Лучше для нас обоих, да? Ну конечно… только почему тогда мне так больно?
Маша злилась. Злилась на Луку за его циничные слова, которые резали по живому, но больше всего она злилась на саму себя. За ту минутную слабость, что заставила ее ответить на его поцелуй, позволить его рукам скользить по своей коже и потерять голову от наслаждения. Она чувствовала себя последней дурой.
Еще немного, еще одна секунда, и все бы случилось. И тогда сегодняшнее утро после было бы в тысячу раз хуже.
Стыд и разочарование в себе были невыносимы, и Маша понимала, что теперь все стало только сложнее. Раньше Лука был просто наглым, высокомерным болваном, ее "женихом" по контракту. Теперь же при каждом взгляде на него она будет видеть не просто мужчину, а того, чьи прикосновения заставляли ее тело трепетать, и чьи признания, пусть и вырванные страстью, звучали так искренне. Между ними повисло что-то личное и слишком близкое, чего уже не спрячешь и не сотрёшь.
Она сдёрнула с себя одеяло и тяжело поднялась. Подойдя к зеркалу, Маша взглянула на себя: под глазами виднелись отчетливые тёмные круги, губы были чуть припухшие и в красноватых следах его поцелуев, волосы растрёпаны. Но хуже всего были глаза, в них вместо привычного огонька затаилась усталость и печаль. Маша тяжело вздохнула и начала медленно одеваться.
Нет..Так нельзя. Он ясно дал понять, что ничего серьезного быть у нас не может. А мне… мне этого мало. Мне нужно больше.
Мысль была горькой, но честной. Ей не нужен был просто временный тайный любовник, исчезающий с рассветом. Она хотела доверия, уважения, взаимности, всего того, что Лука, судя по всему, был не способен дать.
Что ж, буду игнорировать его. Сведу все общение к сухим деловым фразам. Будем просто выполнять условия контракта. Я - образцовая невеста на публике, он - галантный жених. А в остальное время… мы никто.
Маша снова посмотрела на свое отражение в зеркале, приглаживая расческой непослушные волосы, и теперь будто обращалась сама к себе.Ты сама-то в это веришь?
Она сжала зубы, потому что не верила. Потому что знала, что первый же насмешливый взгляд, первая колкость сведут всю ее решимость на нет, но другого выхода у нее не было. Игра началась, и теперь ей предстояло играть не только на публику, но и против собственного сердца. Маша глубоко выдохнула и расправила плечи.
Когда-то мне все же придется выйти..
Сообщение от Луки пришло сухим и безличным, ровно в девять утра: «Выезжаем через час. Будь готова». Маша, допивающая кофе у себя в номере и пытавшаяся привести в порядок мысли, сжала телефон так, что пальцы побелели.
Ни «доброе утро», ни «как ты», уж тем более ни намека на вчерашний разговор или хотя бы «извини, что был груб». Просто приказ. Ему абсолютно безразлично.
В голове пронеслись язвительные варианты ответа, но она сдержалась и ответила коротко: «Ок».
Маша закончила одеваться и машинально обернулась к стулу, на спинке висело то самое зелёное платье и рядом стояли босоножки - всё, что осталось от вчерашнего вечера. Вчера оно так и лежало на полу, брошенное, после того как Лука стянул его с неё. Но когда он ушел, Маша не выдержала и подняла платье, аккуратно повесив на спинку стула.
Теперь же смотреть на него было больно, и на секунду мелькнула мысль оставить всё здесь: платье, туфли и воспоминания вместе с ними. Маша горько усмехнулась: глупо. Воспоминания так просто не выбросишь. Она бережно сняла платье, тонкий шелк струился сквозь пальцы, холодил кожу, и от этого воспоминания становились только острее. Казалось, ткань всё ещё хранит тепло его рук и её дрожь, ту самую ночь, которую теперь хотелось забыть. Маша свернула его и вместе с босоножками и убрала в дорожную сумку.