Он что-то коротко и резко сказал парням по-итальянски. Маша не расслышала слов, но тон был таким, что не оставлял пространства для возражений. Парни за рулем сразу же подняли руки в знак мирных намерений, что-то буркнув в ответ и подняли окно. А еще через секунду их желтая машина с шумом рванула с места, быстро скрывшись за поворотом.
Лука даже не посмотрел на Машу, резко развернувшись, прошел к своей машине и, уже сидя за рулем, бросил через плечо ледяным тоном.
— Садись. Сейчас же.На этот раз Маша не спорила, а молча скользнула на пассажирское сиденье, дверь захлопнулась с тяжелым звуком и Лука тут же тронулся с места, вжимая ее в кресло. Он молчал, но его молчание было страшнее крика. Лука давил на газ все сильнее и сильнее, машина летела по серпантину, входя в повороты с опасной скоростью. Маше казалось, что пейзаж за окном превращался в размытое пятно.
— Лука… — тихо начала Маша, чувствуя, как от страха сжимается желудок. — Пожалуйста, сбавь скорость.
Он не реагировал, словно не слышал. Его пальцы уверенно сжимали руль.
— Лука, мне страшно, — ее голос дрогнул.
Лука только продолжал молчать, его взгляд был прикован к дороге, но в нем читалась злость. Маша, повинуясь порыву, осторожно коснулась его руки, лежащей на рычаге коробки передач.
— Пожалуйста, Лука..я прошу тебя. — она прошептала, в глазах стояли слезы.
Он резко повернул голову, и на секунду его взгляд упал на ее испуганное лицо, на блестящие глаза. Что-то в них заставило его выдохнуть и сбросил газ. Машина послушно замедлила ход, теперь двигаясь с хоть и превышенной, но уже не смертельной скоростью.
Наступившую тишину разорвал его хриплый, сдавленный голос.
— Какого черта, Маша? Какого черта ты творишь? Ты вышла из машины? Решила прогуляться одна по незнакомой дороге? Ты совсем спятила?Он не ждал ответа, гнев выплескивался наружу.
— И какого черта ты мило беседовала и улыбалась этим уродам? Ты вообще понимаешь, где ты? Дорога пустынная! А если бы я не вернулся? А если бы они не испугались? Что бы ты делала тогда, а? Отбивалась бы сумочкой? Маша!Он кричал на нее, Маша молча слушала, вся сжимаясь в комок. Она чувствовала, что была неправа. На сто процентов неправа. В его слова, хоть и произнесенных в порыве ярости, была здравая логика.
— Я уже не понимаю тебя, Маша! В один момент ты разумная девушка, но через минуту ведешь себя как капризный ребенок! И я с тобой теряю контроль..— продолжал он, все еще не в силах успокоиться.
— Хватит орать на меня! — наконец вырвалось у нее, и это прозвучало как жалкий лепет. — Все же хорошо… Ты вернулся. Со мной ничего не случилось.
Лука посмотрел на нее. По-настоящему посмотрел. При свете дня, пробивавшемся в салон автомобиля, он увидел ее ресницы мокрые от непролитых слез, подрагивающие губы, и пальцы, безнадежно скручивающие ремешок сумочки. Вся поза кричала об испуге и полном истощении. И что-то в нем сломалось, тот самый гнев, который кипел еще несколько секунд назад, вдруг наткнулся на более тяжелое и сложно чувство: вину и какую-то животную потребность остановить ту боль, которую он разглядел в ее глазах.
Лука резко выдохнул, с силой проведя ладонью по лицу, как будто пытаясь стереть с себя и усталость, и раздражение, и эту внезапно нахлынувшую непонятную нежность.
Не говоря ни слова, он протянул правую руку к Маше, движение было резким, почти грубым, и обхватив ее за плечи, с силой притянув к себе. Прижал ее голову к своему плечу на одно короткое мгновение, словно это был жест утверждения, молчаливоезамолчи, просто будь здесь.Но уже через минуту он отпустил ее, оставив руку, которая сползла вниз и наткнулась на ее сжатую в холодный кулак ладонь.
Его пальцы, твердые и горячие, грубо разжали машины и вцепились в них с такой силой, что костяшки хрустнули, он положил их сцепленные руки себе на колено, и большим пальцем начал медленно поглаживать ее ладонь, легонько надавливая и проводя по коже.
Так они доехали до самого дома: в полной тишине, нарушаемой лишь шумом мотора. Лука не выпускал ее руку, но его хватка постепенно из жесткой становилась просто твердой и уверенной.
Маша сидела, глядя в лобовое стекло на убегающую вперед дорогу, и чувствовала, как сквозь смесь страха, обиды и горького стыда пробивается странное и неуместное чувство облегчения.Лука был в ярости. Он кричал. Но он вернулся.И сейчас его рука держала ее так, словно он боялся, что Маша снова исчезнет.
22.
Машина замерла у подъезда дома.
— Маша? Всё в порядке? Тебе лучше? — Лука бросил короткий, деловой взгляд на Машу.