И тут в голову неожиданно пришёл вариант. Она резко поднялась и пошла в свою комнату. В глубине шкафа Маша достала спрятанную коробку, внутри которой лежала небольшая шкатулка. В ней хранилась одна единственная по-настоящему ценная для нее вещь, воспоминанеи, принадлежавшее только ей, - коллекционные часы, подарок отца на её восемнадцатилетие.
Маша открыла крышку. На бархатной подушечке лежали изящные часы с тонким ремешком. Она помнила, как сияли глаза отца, когда он вручал ей этот подарок. «Пусть эти часы напоминают тебе, что время нужно тратить лишь на то, что действительно важно», — сказал он тогда. Эти часы были не просто дорогим аксессуаром. Это была память, последняя ниточка, связывающая ее с тем временем, когда он был жив, а жизнь была проще и надежнее.
Мысль о том, чтобы заложить их, вызывала физическую тошноту, это казалось предательством. Предательством памяти отца, своих принципов, но другого выхода Маша не видела. Её фирма, это не только ее мечта, это рабочие места для ее маленькой команды, это дело всей ее жизни, в которое она вкладывала всю душу.
Сжав зубы и смахнув навернувшуюся слезу, Маша с решимостью отчаяния взяла телефон. Она нашла адрес хорошего ломбарда, который специализировался на дорогих вещицах. Это будет временно. Я получу деньги и выкуплю часы обратно. Главное сейчас - спасти бизнес.
Но получив долгожданное решение, Маша почувствовала не облегчение, а словно тяжелый камень лежал на душе. Но иного пути не было. Независимость, как выяснилось, требовала очень высокой цены.
Она не могла позволить себе медлить, ломбард еще работал, и каждая минута промедления грозила окончательно подорвать ее решимость. Собрав волю в кулак, Маша зашла к Анне, сестре Луки. Та как раз сидела за компьютером в своей комнате, погруженная в учебу, на экране были открыты таблицы с цифрами и графиками.
— Привет. Анна, прости, что отрываю, — начала Маша, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Я собиралась прогуляться. Не могла бы ты съездить со мной в город? Мне нужно… кое-куда заехать. Очень срочно.
Анна оторвалась от монитора, ее внимательный взгляд скользнул по бледному, напряженному лицу Маши. Легкая тень удивления мелькнула в ее глазах, к чему бы такая внезапная спешка? Но, почувствовав исходящее от подруги напряжение, она без лишних вопросов отодвинула клавиатуру и улыбнулась.
— Конечно, Маша..еще минуту! Сохраню файлы, и я готова составить тебе компанию, — сказала она, уже кликая мышкой. — Как раз глазам нужен перерыв от учебы. Экзамены не за горами и голова идет кругом.
И пока Анна завершала свои дела, Маша сжимала в кармане бархатную шкатулку с часами, все еще терзаясь сомнениями, правильно ли она поступает.
Анна поднялась и накинув легкий кардиган, оживленно добавила.
— Я готова. Можем ехать!
Когда они уже ехали в машине, Анна, бросив на Машу внимательный взгляд, осторожно спросила.
— Маш, а ты точно уверена, что у тебя все в порядке? Может я могу чем-то помочь? Или мы можем заехать сначала в офис … к Луке? — Она сделала паузу, давая словам проникнуть в сознание. — Я вижу, что ты расстроена. И я не слепая, чтобы не видеть, что между вами что-то произошло. Но поверь, если у тебя проблемы..если тебе нужна помощь, мы поможем. Не раздумывая.Маша сжимала сумочку с драгоценной шкатулкой так, что пальцы побелели. Анна, казалось, читала ее мысли.
— Спасибо, Анна. Это… временные трудности. Я сама справлюсь. И… — Маша повернулась к ней, в ее глазах была безмолвная мольба. — Обещай, что ни слова Луке. Ни единого слова. Он не должен знать.Анна вздохнула, качая головой, но кивнула.
— Обещаю. Хотя считаю, что это глупость. Но твое право.Когда они остановились у строгого здания с вывеской, говорящей о том, что здесь принимают ценности под залог, Анна не стала комментировать. Она просто молча положила руку Маше на плечо на секунду, словно пытаясь передать ей немного уверенности.
Процедура заняла не больше получаса, но показалась Маше вечностью. Сухой, педантичный оценщик, надев белые перчатки, подолгу рассматривал часы через лупу, сверялся с какими-то каталогами, и бормотал что-то себе под нос.
Анна, стоявшая рядом, тихо восхитилась.
— Какие изящные часы... И ремешок..Наверное, они очень дорогие? Это подарок?Маша горько вздохнула, не отрывая взгляда от семейной реликвии в руках оценщика.
— Это не просто дорогая вещь... Это память. Отец подарил их мне. — Голос ее дрогнул.