Я терпеть ее не мог.
Она была всем, что я презирал в женщине. Маленькая и хрупкая, с темными волосами и голубыми глазами, вечно одетая в простые костюмы и юбки – опрятные, аккуратные и совершенно безвкусные. Ее волосы всегда были закручены в узел, она никогда не носила украшений и, как я заметил, ходила без макияжа. В ней было ноль притягательности и недостаточно самоуважения, чтобы что-нибудь с этим поделать. Кроткая и робкая, ею было легко вертеть. Она никогда за себя не заступалась, принимала любую критику и никогда не выдавала ничего негативного в ответ. Мне нравились сильные и яркие женщины, а не тряпки вроде Мисс Эллиот.
Однако я не мог отвязаться от нее.
– Хорошо. Только не берите это себе за правило, мисс Эллиот.
На секунду мне показалось, что ее глаза блеснули, но она лишь кивнула.
– Я заберу ваш пиджак и оставлю его в шкафу. Ваша телеконференция будет в два часа, и у вас встреча в три тридцать в зале заседаний. – Она указала на документы в углу моего стола. – Все ваши заметки там.
– А расходная документация?
– Я закончу и оставлю вам на подпись.
– Ладно. Можете идти.
Она приостановилась у двери.
– Хорошего вам вечера, мистер ВанРайен.
Я даже не удосужился ответить.
Глава вторая
РИЧАРД
БРАЙАН СДЕЛАЛ ГЛОТОК ВИСКИ, пристально глядя на меня поверх своего стакана.
– Согласен, это перебор, Ричард. Но чего ты хочешь от меня?
– Хочу другую работу. Ты же этим занимаешься, так найди ее мне.
Он сухо рассмеялся, опуская стакан:
– Мы это уже обсуждали. С твоим послужным списком я могу найти для тебя любую работу – только не здесь. В Виктории лишь два основных игрока, и на одного из них ты уже работаешь. Если ты наконец готов переехать, только скажи. У меня будет куча предложений для тебя в любом крупном городе, на который ты укажешь. В Торонто вообще бум.
Я фыркнул от досады:
– Я не хочу переезжать. Мне нравится в Виктории3.
– Что-то держит тебя здесь?
Я забарабанил пальцами по столу, обдумывая его вопрос. Я понятия не имел, почему отказывался переехать. Мне нравился этот город. Мне нравилась его близость к воде, рестораны и театры, суета большого города в маленьком городке и особенно климат. Было что-то еще. Я не мог точно описать, но что-то удерживало меня тут. Я знал, что мог бы переехать, по сути это несомненно было бы самым лучшим решением, но мне хотелось другого.
– Нет, ничего существенного. Я хочу остаться здесь. Почему я не могу получить работу в «Гэвин Групп»? Им бы чертовски повезло, заполучи они меня. Мое портфолио говорит само за себя.
Брайан прочистил горло, постукивая по стакану ухоженным ногтем.
– Как и ты сам.
– В рекламной индустрии срабатывают прямолинейность и ответственность, Брайан.
– Я не совсем это имел в виду, Ричард.
– Тогда что, на хрен, ты имел в виду?
Брайан просигналил, чтобы ему принесли еще выпивку, и откинулся на стуле, поправляя галстук, прежде чем заговорить:
– Твои репутация и имя говорят сами за себя. Ты же знаешь, во многих кругах ты известен как «Дик»4. – Он приподнял одно плечо. – По очевидным причинам.
Я пожал плечами. Мне было плевать, как люди называли меня.
– «Гэвин Групп» – это семейное предприятие. В отличие от «Андерсен Инк.», их компания базируется на двух фундаментальных принципах: семья и безукоризненная репутация. Они очень щепетильны, когда дело доходит до их клиентской базы.
Я фыркнул. «Андерсен Инк.» готовы работать на любого. До тех пор, пока у клиента есть деньги, они будут вести кампанию, не заморачиваясь на то, что кому-то из потребителей это покажется безвкусицей. Я знал об этом, но все равно было плевать. Мне было известно, что «Гэвин Групп» гораздо разборчивей в плане клиентов, но я мог работать в этих рамках. Дэвид ненавидел «Гэвин Групп» – если уйти из «Андерсен Инк.» и начать там работать, это конкретно его взбесит, и он предложит мне партнерство, лишь бы я вернулся. Может, даже он предложил бы его, обнаружив, что я ухожу. Мне нужно это сделать.
– Я могу придержать себя и работать в их рамках.
– Дело не только в этом.
Я подождал, пока официант расставит для нас новые напитки, и коротко исследовал Брайана. Его лысая голова блестела под лампами, а светло голубые глаза мерцали. Он был расслаблен и чувствовал себя непринужденно, совершенно не переживая из-за моей дилеммы. Он выпрямил свои длинные ноги, лениво скрестил их, покачивая одной и держа стакан в руке.