Живая музыка наполняла праздничный зал до самых краев легким непринужденным весельем. Часть людей бодро танцевали под эту музыку, остальные продолжали сидеть за столами. Время от времени по залу разносилось залихватское «горько», с последующим восторженным счетом. Молодые не подводили, целовались долго и с упоением, словно не в силах оторваться друг от друга. Казалось, они с нетерпением ждут того момента, когда можно будет упорхнуть от гостей и заняться друг другом.
Красивая пара.
И счастливы вместе, даже знать их не нужно, чтобы это понять.
Я знаю. На моих глазах разворачивалась вся их история – с того дня, как Никита увидел свою драгоценную Машеньку, и по сей момент, когда почти два года бурных отношений вполне закономерно завершились свадьбой. Впрочем, почему – завершились? Зная обоих, могу с уверенностью сказать – начинается новый, куда более интересный их виток.
И я искренне рад за друга. Он заслужил эту девушку, красивую и умную, с непростым, но славным характером. А еще она любит его. Любит, несмотря на все недоразумения, что были между ними. Любит, несмотря на поначалу предвзятое к нему отношение. Мария долго считала Никиту золотым мальчиком, которых искренне презирала, и далеко не сразу поверила, что он – из такой же простой семьи, что и она. И добился всего практически сам, своим трудом и талантом - свой скромный вклад в его карьеру я совершенно не считаю за помощь. Глядя на них сейчас, никто бы не подумал, какие бои шли между этими двумя, словно созданными друг для друга.
Нет, я рад за друга, но и не могу не завидовать. Освободившись от контракта, я так и не встретил девушку, способную заменить мне Риту. Она была единственной, кого я любил, все другие остались не более, чем мимолетным увлечением. По крайней мере, ни к одной девушке я не испытывал того же нежного чувства, как к Рите.
С того дня, как отец увез ее из особняка, мы больше не виделись. Я тосковал поначалу; жадно слушал все новости из ее жизни. Узнал, что отлучение прошло без проблем – и почувствовал одновременно с облегчением тревогу. Кто защитит мою птичку теперь, когда она не может взывать к джинам? Впрочем, отец меня успокоил, оставив Рите охрану. Мы с отцом вообще сблизились в то время. Мне действительно потребовалась помощь, чтобы адаптироваться к жизни без контракта, и без поддержки отца – и Ника – мне бы не удалось с этим справиться. Слишком много всего навалилось, я выяснил, что быть свободным – это тяжкий труд. Я честно оставался в стороне от Риты, не делая попыток увидеть ее или восстановить общение, помня о времени и расстоянии, которые должны все расставить по местам. Ведь я все еще не был уверен, что стояло за моим чувством - контракт или искренняя привязанность.
Я боялся ошибиться и причинить Рите непоправимый вред. Потому что так и не смог понять, тосковал ли я действительно о ней - или о той любви, которую ощущал рядом с Ритой.
Со временем я начал замечать и других девушек, короткие и ни к чему не обязывающие связи с ними постепенно приглушили мою тоску. Я вернулся к нормальной жизни, воспоминания поблекли, чувства, такие острые поначалу, притупились – и я решил, что теперь могу позволить себе общаться с ней без опасения сорваться с места, только чтобы увидеть. Я написал ей, а она ответила, и между нами завязалась дружеская переписка. Мы не вспоминали о контрактном годе, просто обменивались впечатлениями о текущей жизни, словно и впрямь были просто друзьями. Поначалу ежедневные, письма со временем становились все реже, и постепенно я убедил себя, что моя влюбленность в Риту осталась позади. Отец оказался прав, мои чувства к Рите не были глубоки, и я мог только поблагодарить его за добрый совет, который уберег ее сердце.
И я старательно избегал встреч с ней, все еще храня в памяти то светлое чувство, которое больше мне не довелось испытать. Я боялся, что наша встреча станет для меня разочарованием.
Но я был рад, что мы с Ритой все-таки смогли остаться друзьями.
Мне так и не встретилась ни одна девушка, к которой я бы испытывал хотя бы вполовину такие же сильные чувства, как к Рите в бытность свою ее рабом. Поэтому, не выдавая себя ни словом, ни жестом, я с грустью завидовал счастливой любви Никиты. Но никакая зависть не помешала мне помочь Леушу сойтись с его Машенькой. Ведь для этого и существуют друзья – чтобы помогать.
Да, странно начавшаяся, наша дружба за последние годы только окрепла. В отличие от Лехи, Никита всегда удерживал меня от глупостей, которые я мог или собирался совершить. Он не пытался мной управлять – просто выступал моей совестью, за что я его и ценил. Особенно в тот год, когда контракт на мою идеальность завершился. Я боялся тогда – боялся того, что могу натворить, лишившись направляющего действия контракта. Я практически превратился в затворника, не в силах выкинуть из памяти поблекший слепок. Именно Никита помог мне вернуть уверенность в себе, и моя признательность ему была безгранична. Благодаря ему я осознал, что для меня ничего не изменилось. Что с контрактом, что без – я мог сохранять свою идеальность не только в поведении, но и в собственной мотивации. Рита была права, сказав однажды, что контракт лишь поддерживает мой собственный выбор. Теперь, избавившись от него, я мог признать – и без контракта я мог бы быть таким же идеальным. Потому что это действительно оказалось мое.