«Спаситель, пожалуйста, только бы не волк или какая-нибудь другая хищная тварь.» Мысленно взмолился юноша и подавив рвущийся стон разлепил слезящиеся, склеенные какой-то липкой и холодной дрянью веки.
«Не повезло.»
Это была вторая оформившаяся в голове мысль и Август чуть не поперхнулся рвущимся из груди истерическим смехом.
Низкий, нависающий над головой потолок, а вернее свод пещеры бугрился свисающими с него корнями и истекал влагой. Виднеющийся в паре шагов узкий и тесный вход прикрывали ветви плакучей ивы. В отдалении слышался плеск воды. Пещера, а точнее нора, потому что назвать эту тесную и узкую дыру в земле настоящей пещерой не смог бы даже безмозглый кролик, явно находилась недалеко от реки. Ноздри щекотал запах сырой земли, разрытой грибницы, плесени, и рыбьих потрохов. Со стоном подняв правую руку, цу Вернстром стер с лица остатки покрывающей его грязи и ила, несколько раз моргнул, и все-таки нашел в себе силы повернуть голову. Сомнений не оставалось. Все же не повезло.
— А я думала, что ты уже и не очнешься, барон. — Прохрипело сидящее рядом с ног до головы покрытое грязью огромное полуголое существо и растянуло губы в широкой белозубой улыбке. — Но духи сказали мне сидеть здесь и ждать. Ты крепче, чем кажешься.
— Ты… — Единственное произнесенное слово прокатилось по горлу рвущим плоть комом раскаленной ржавой проволоки. Тело юноши содрогнулось от прострелившего грудь спазма, и Август надсадно закашлялся. — Но ты ведь… Продолжил он, когда приступ прошел. Я же сам видел как ты… Тебя ударило… О дерево…
— Я везучая. — Проворчала дикарка и одернув полы разорванной в лоскуты набедренной повязки мрачно кивнула. — И я тоже крепче, чем кажусь, барон. Видимо, сегодня духи реки были не слишком голодны. Нам повезло.
— Ты… — Собрав все имеющиеся силы Август с жалобным стоном перевернулся на живот. — Где мои доспехи?
— Твое железо? — Великанша презрительно хмыкнула. — То, что осталось вон там. — Качнув головой куда-то в сторону, воительница с хрустом повела плечами. — Мне пришлось их снять. Надо было осмотреть твои раны. Выпустить отраву. Я очень старалась ничего не рвать и не портить. Знаю, что ты жадный. Но ты в этом железе тяжелый, а я очень устала. Твоя куртка тоже там. И сапоги. И сумка. И шарф из шелка. И расшитая тряпка для соплей. И маленький нож. И…
— Я понял. — Перебил, решившую, видимо перечислить каждый снятый с него предмет одежды и найденную мелочь, великаншу, продолжающий упорно бороться с головокружением, цу Вернстром.
«Она говорит с тобой как с ребенком. Капризным ребенком. Обузой. Пустым местом. Мусором»
В груди юноши колыхнулось ставшее уже привычным раздражение. Он ослышался или эта неблагодарная варварка посмела обвинить его в скупости? Это недопустимо. Надо срочно велеть Гаррису всыпать этой идиотке десяток плетей. Или двадцать. Да точно двадцать. А если старый пень вздумает упрямится или бить недостаточно сильно тогда он лично… К горлу подкатила очередная кислая волна, и юноша еле успел повернуть голову в сторону.
— Если есть силы блевать, значит, скорее всего выживешь. — Довольным тоном заключила дикарка.
«Тупая северная сука. Дикарская дрянь. Мерзавка».
С трудом справившись с нахлынувшими на него гневом Август набрал в грудь побольше воздуха, чтобы высказать северянке все, что о думает о неотесанных варварах их воспитании мнении и действиях, но неожиданно его, будто обретшие собственное сознание губы произнесли совершенно другое.
— Ты сказала что-то про яд?.. Голова барона снова начала кружится, полумрак пещеры заплясал в бешенном танце и начал проваливаться во тьму.
— Эй! — Щеку юноши будто ожгло огнем. — Не засыпай, барон. Терпи. Это отрава смешанных. Яд огненной гадюки. В глазах склонившейся над юношей воительницы отразилось нечто похожее на беспокойство. Я ведь рассказывала. Смешанные любят яды. И почти никогда не пользуются чистыми клинками. В крайнем случае, втыкают свое железо в кучу дерьма или гнилой труп.
«Эта мерзавка тебя ударила. Ударила… Снова подняла на тебя руку…»
— Да как ты сме… — Со стоном перевернувшись на бок, Август, постанывая при каждом движении, принял сидячее положение и обессилено оперся спиной на тут же пропитавшую холодной влагой, и без того сырую сорочку, земляную стену норы. Посидел так немного, после чего оттянул разорванную ткань своей любимой сорочки и с тоской посмотрел на покрытую лиловыми кровоподтеками кожу. Судя по всему, изначально рана была не слишком большой. Скорее небольшой прокол, от кончика нашедшего все же путь между пластинами доспеха копья. Сталь вошла в плоть не более чем на полфаланги пальца но сейчас на его боку, прямо под нижними ребрами, среди синяков и ссадин красовался сочащийся какой-то бледно зеленой жижей крестообразный разрез в добрых пол ладони. Разорванная ткань рубашки была обильно покрыта кровью. Правый глаз почти ничего не видел, мир продолжал покачиваться, словно юноша сидел в плывущей по реке лодке.