Раздался звонкий лязг, на стальной пластине нагрудника образовалась длинная царапина и подвывающий не сколько от боли, сколько от неожиданности и страха Август, потеряв равновесие, влетел спиной в дерево. Пошатнувшись от разлившейся по телу дурноты молодой человек каким-то чудом пропустил оружие чешуйчатого недомерка над собой, попытался ударить в ответ, оступился, упал на бок и покатился по земле, буквально спиной чувствуя, как его противник заносит над ним острие для нового удара. Неловко лягнув, неожиданно проворного оппонента в бок, продолжающий тонко поскуливать Август вскочил на четвереньки и сам не понимая, как ему удалось провернуть этот трюк настолько быстро, крякнув от натуги, наотмашь секанул мечом на уровне груди. Удар вышел плохой. Неловкий. Излишне сильный, размашистый, открывающий его лицо и шею для атаки оппонента. Лишающий остатков равновесия и тех преимуществ, что давал доспех. Нанесенный из неправильной позиции и с неправильным темпом. Фехтмейстер наверняка был бы очень разочарован.
Держащий копье смешанный[2] вздрогнул и издав булькающий звук повалился наземь. На гротескном, раздутом и перекошенном, напоминающем мерзкую пародию на человеческое, лице, от уха до уха появился параллельный рту широкий, брызжущей кровью, обнаживший два ряда кривых, покрытых пятнами гнили, зубов, топорщащийся кусками раздробленной кости разрез. Не вставая с четверенек, Август перепуганной жабой скакнул назад и скрылся за деревом. С громким стуком в крепкий сосновый ствол в ладони от его головы воткнулся метательный топорик.
— Император спаси. — Простонал молодой человек. — Нет. Нет. Нет. Нет. С трудом воздвигнув на ноги ставшее невероятно тяжелым и непослушным от излишнего напряжения тело, Август со всей возможной поспешностью развернулся к следующему противнику.
Слишком медленно. Раздался громкий металлический лязг и правая рука молодого человека онемела от кисти до локтя. Меч чуть не выпал из разом утратившей чувствительность ладони. Неловко отмахнувшись латной рукавицей, Август качнулся назад, в очередной раз ударился спиной о отозвавшуюся недовольным хрустом сдираемой коры, сосну и неловко отпрыгнул в сторону разрывая дистанцию. Это было ошибкой. Копье второго, успевшего каким-то чудом оправится от удара уродца со скрежетом проехалось по кирасе и развернуло его вокруг оси. Бок ожгло жидким огнем.
— Отстань! — Машинально срубив засевший между пластинами доспеха наконечник копьеца, молодой человек, зарычав от неожиданно накатившей на него ярости обрушил клинок на голову уродца. С треском пробив отливающую аквамарином чешую, меч скрежеща на кости развалил череп недомерка от макушки до нижней челюсти. И застрял.
— Нет! — Понимая, что просто-напросто не успеет выдернуть намертво засевший клинок из башки все еще вяло шевелящегося уродца, Август отпустив рукоять оружия сделал пару заплетающихся шагов в сторону и потянулся за кинжалом. Прикрытые слоем металла и кожи пальцы сомкнулись на пустоте. В животе снова взорвался гейзер ледяного крошева. Колени предательски задрожали. Оружия не было. Возможно, он потерял его, когда сломя голову несся по лесу, возможно, проклятая железяка выпала, когда он возился на земле в жалкой попытке увернуться от удара копья. А может, следящий за его амуницией Гаррис, забыл утром повесить его на пояс. Сейчас это было не важно. Он уже мертвец.
«Создатель не возлагает на человека ношу больше, чем он может унести. Остальное мы взваливаем на себя своими действиями. Пора за них отвечать.»
Раздался в голове у Августа сухой и надтреснутый голос.
«Прилежание, сын. Прилежание и упорство. Контроль. Я учил тебя все рассчитывать, и принимать правильные решения. Жаль, что у тебя это не выходит. Помнишь? Когда мы играли с тобой в квадраты, ты не мог просчитать свои действия даже на дюжину ходов вперед. Ты не годишься в господари. А сейчас ты не смог присмотреть даже за своим оружием. Ты не воин. Да ты даже не торговец. Я думал, ты последуешь моему совету и примешь постриг, но если ты так решил…»