— Они начинают думать, что с нами можно обращаться как с трелями, так? В глазах северянки мелькнуло смешанное с обидой понимание.
— Именно. — Прищурил глаза стрелок. — Вот ты приняла новую веру. Исправно и честно носишь десятину того что заработала в храм. Когда рядом церковь, стараешься прийти на службу или поговорить со священником. Сам архиепископ даровал тебе патент ловчего шестого круга доверия. Но вот скажи, тебя допустили к полному причастию?
— Нет. — Вздохнула горянка. Никого из северян. Так не положено… А они вкусные эти булки маленькие?
— Как хлеб без соли. — Ллейдер усмехнулся. — Но дело то не в этом. Дело в том, что дворовый пес может хоть в лепешку разбится, но в дом его не пустят. Почему? Потому, что он дворовый. Понимаешь?
Великанша в очередной раз надолго замолчала.
— Это… несправедливо. — Раздраженно шаркнув ногой выдавила она наконец.
— А что ты хотела? — Пожал плечами магут. — Огромная баба с здоровенной секирой, и лучший стрелок во всем свете. — Чуть повернувшись Ллейдер ласково похлопал по боку своего арбалета. — Или ты думаешь, что нас покупают для того, чтобы полюбоваться?
— Я хотела, чтобы мы уплыли на юг. — Недовольно проронила великанша. — В Лютеций или Ромул. Как ты обещал. Хочу увидеть большие города. Улицы из белого камня. Дворцы с золотыми крышами. Большие храмы ваших богов.
— И что мы там будем делать? — Поинтересовался, арбалетчик. Предлагаешь купить землю и пахать на тебе как на лошади? Продать тебя в бордель? Выйти на большак и грабить купцов? Или ты умеешь что-то еще? Все что мы найдем в империи это призыв Святого престола в очередной священный поход на Сулджук. Успокойся, Сив и живи этим днем. Мы поговорим, об этом, когда закончим контракт.
Дикарка почесала в затылке.
— Я хочу свою долю. — Хотя голос великанши упал до шепота, но в нем явственно проступило звериное рычание.
— Что?.. — Ллейдер удивленно взглянул на дикарку.
— Сейчас. — В голосе великанши послышалась неприкрытая угроза. Ее лицо будто поплыло и из глубины на миг проступило нечто неукротимо хищное, жестокое, бешенное.
— Глупая баба, откуда я…
— Я сказала сейчас! — Сунула широкую, мозолистую ладонь правой руки под нос мужчины северянка. Левая рука дикарки опустилась на рукоять секиры. — Чуть не свалившийся с козел возница вздрогнул и бросив обеспокоенный взгляд на расшумевшихся пассажиров громко цокнул языком успокаивая лошадей.
— Бесы… Что, опять? — Судя по выражению лица, изрядно перепугавшийся стрелок, демонстративно медленно, плавно, не торопясь поднялся с мешков и принялся медленно расшнуровывать завязки висящего на поясе кошелька. — На! Держи! В ладонь воительницы опустился столбик монет. Твое серебро. Только успокойся.
Прикрыв глаза, горянка, сделала несколько глубоких вдохов и неожиданно расслабленно улыбнулась.
— Я поняла, почему ты дал прочитать барону все судебные листы. Ты хотел чтобы он нас прогнал. А потом мы бы согласились… — Со смесью неподдельного удивления и интереса разглядывающая поблескивающий на ладони металл великанша покосилась в сторону вроде бы снова прикорнувшего возницы и покачала головой. — Ты хотел согласится на контракт того толстяка. Знаешь. Ты прав. Что бы пес не делал, он останется псом. Когда луна снова начнет расти, я уйду. Мы забудем что знали друг друга и расстанемся друзьями. А бани можешь оставить себе.
— Нет. — Губы мужчины изогнулись в сардонической ухмылке. — Ты никуда не уйдешь Сив. Ты не можешь уйти. Ты мне должна. И твой долг не будет отдан, пока…
— Ты украл мою долю, Крыса. Обворовывал меня весь этот год. И продолжаешь это делать. Я не слишком хорошо умею считать, но это не значит, что я не знаю, сколько ты должен мне отдать. Пусть я не разбираюсь в имперских законах, но по нашим я должна вызвать тебя на хольмганг[7] разрубить тебе задницу, сначала вдоль а потом поперек, а что останется повесить на воротах чтобы все видели как заканчивают жизнь притворяющиеся друзьями мошенники. Я не буду этого делать потому, что была тебе должна… Но после того как ты поставил меня на кон… мы квиты.
— Dialgar ffycin ast[8]. Скрипнул зубами магут. — В подставленную руку великанши с веселым звоном упала следующая порция монет. — Вот, теперь ровно половина!
— А потом, мы вернемся в Ислев, пойдем в этот твой денежный дом, и ты вернешь мне все остальное. Каждый ломаный скойц. — Безразлично протянула Сив.
— Le ffycin, Ie! Damn chi, yn eich gwaed yn pydru![9] Пошипел мужчина и обессилено откинулся на мешки.
— В Ислеве многие святоши говорят, что такие как я и так прокляты, Лледер. — Хмыкнула, небрежно ссыпав серебро в поясную сумку, дикарка. И еще. Если ты опять решишь возводить на меня хулу, или играть на меня в кости, или выкинуть что-то в этом духе… Или с твоего длинного языка слетит обидное для меня слово… Я сделаю с тобой то же, что ты сделал с той племянницей трактирщика в Байю. Ей это может и понравилось, но тебе точно будет очень и очень неприятно. Потоу как сделаю я это рукояткой топора. Ты меня понял? — Угрожающе подавшись вперед Сив придавила Ллейдера тяжелым немигающим взглядом. Лицо воительницы казалось не выражало ни одной эмоции, было мертвым, страшным, на дне промороженных северной стужей глаз, казалось плясало пламя.