— Почему? — Чуть качнулся вперед, сидевший до этого неподвижно, Гаррис. Стул под здоровяком жалобно заскрипел. На мясистом, обветренном лице старого солдата мелькнула смесь любопытства и внутреннего облегчения.
— Маги питают мощь заклинаний от аспектов — знаний о определенных процессах и законах мира. Есть светлые аспекты, есть темные, не одобряемые церковью, но принцип один. Чем больше знает и может ощутить маг, тем больше он способен изменять матрицу мира. И тем меньшую платит за это цену. — Прикрыв рот ладошкой, ромеец громко зевнул. — Фактически сила мага есть равна сумме его способностей и опыта. У шаманов все по другому. Если я правильно помню оставленные Апсу Ибн Фадааном описание обряда инициации северных народов… Как же там… Волшебник на мгновенье приостановился и прикрыв глаза нежно провел руками по резьбе посоха. — Ах, да. Точно. В определенный день и определенный час юный ученик повелевающего духами уходит в лес и ищет там место силы. Найдя его, приносит он жертвы. Обычно животных, иногда, если достаточно силен и дерзок… Волшебник многозначительно замолчал.
— Продолжай Алдия, — недовольным тоном проворчал Август. — И будь добр, поменьше театральности. Я терпеть не могу балаганных представлений.
— Я это уже понял, друг мой. — Немного поворочавшись на своем ложе, маг снова зевнул и уставился в потолок. И так дышащая через раз, внимательно вслушивающаяся в разговор северянка замерла на середине вдоха. Совершенно не свойственные для южан, яркие, чем-то неуловимо напоминающие птичьи, глаза кудесника, смотрели, казалось прямо на нее. Неожиданно, губы Алдии разошлись в широкой улыбке. — Хорошо, — в голосе мага послышались насмешливые нотки. — Как пожелает, многоуважаемый господин барон. После принесения жертв, животных или человеческих, ученик протыкает себе тело специальными крюками, привязывает к ним медные цепи и смоченные кровью ремни и начинает кружиться в ритуальном танце призывая духов. Танец длится до тех пор пока каждый крюк не покинет тело шамана. Так или иначе. Каждый из этих крюков — привязанная к заклинателю жизненная сила жертвы. Это что-то типа рыбалки. Смерть, страданье и кровь, эманации страха, это приманка, наживка для тех, кто ждет на другой стороне. Только, если обыкновенная рыбалка в случае неудачи обычно оканчивается мокрой одеждой и пустым животом, в нашем случае, если шаман остановится, упадет без сил, потеряет сознание от боли или хоть чуть-чуть запутается в словах ритуальной песни подчинения… Или просто «подцепит» слишком сильную сущность… — Повернув голову к внимательно слушающим его мужчинам волшебник прищелкнул пальцами. — Рыбак сам станет кормом для рыбки. Обычно, этот ритуал проводится лишь раз в жизни и именно он определяет силу будущего шамана. Привязывает к нему столько живущих в нижнем мире, сколько он сможет или дерзнет подчинить. Сливает их в одно целое. Навсегда. Превращает шамана в этакого метафорического крысиного короля, если вы понимаете, о чем я. Оборвать эту связь, лишить себя одного из прислужников, это все равно, что собственноручно отрезать себе кусок собственного сердца.
— Очень познавательно, — буркнул Август и недовольно качнув ногой, плесканул водой, на чисто выметенные, гладко оструганные доски пола. — Но совершенно бесполезно. Впрочем, другого, я и не ожидал.
— Не любите, тайное искусство, мой друг? — Невинно поинтересовался продолжающий чему-то загадочно улыбаться Алдия.
— Не люблю шарлатанов. — Ледяным тоном ответил цу Вернстром.
— Чтобы связать духа требуется довольно много энергии. — Задумчиво протянул, по видимому не обративший на высказывание барона никакого внимания волшебник. — А все эти возмущения…
— На другой стороне деревня есть еще один колодец. — Неожиданно подал голос продолжающий натирать свой шлем Ринькофф. — Он есть полный черный жижа. Жидкость есть сильно похоже на земляной масло но не горит. Мой сольдатен есть проверять. Вы его смотреть, есть господин магикан? Это есть опасно?
— Ничего опасного, мой храбрый друг. Обычные последствия проявления дикой магии. — Беспечно махнул ладонью, юноша. — Я проверил колодец, так же как и найденную на одном из дворов вросшую в дохлую козу, дохлую же собаку, остатки разбитого нашей высокой подругой ледяного дерева, вбитый в потолок подвала двухголовый скелет, растущую из трупа хищную лозу, поставленный на крышу сарай, гигантского дохлого червяка-паразита в свинарнике, и ту хибару, крыша которой больше напоминает императорские цветники Ромула. Ваши люди просто великолепно справились, господин Август. Пропустили только одну аномалию. Вон там. Указав рукой куда-то на северо-запад, волшебник пожевал губу и усмехнулся. Если пройтись по полю журавлиного гороха[2], то вы увидите интересную закономерность. Часть кустов завяла и сгнила. Почва рассохлась и спеклась будто ее пережигали в тигле. Если посмотреть сверху, это наверняка будет напоминать расходящиеся от брошенного в воду камня круги на воде. И еще. На поле полно шестов. Для пугал. Чтобы отгонять птиц. А вот самих чучел нет.