Продолжался его день бесконечным хождением по клетке. Ромм старался довести себя до такого состояния, чтобы к ночи у него было лишь одно желание – сесть и уснуть, чем, собственно его день и заканчивался.
Ромм терялся в догадках, чем объяснялось столь пренебрежительное отношение к себе со стороны мудрого Маху. Он по несколько раз на день посылал мысленные вение к себе со стороны довести себя до такого состояния, чтобы к ночи у него было лопросы в никуда, в надежде, что или сам мудрый Маху, или кто-то из хроан услышит его мысленный зов, но все его усилия были безуспешны, никто из жителей поселения не поддерживал его мысленный диалог. Пытался он мысленно достучаться и к хроанам, приносившим ему по утрам плод, но тоже безуспешно: или они не слышали его или же просто игнорировали. Один раз он даже решился озвучить свой вопрос, поинтересовавшись именем, протянувшего ему плод, хроана и ему даже показалось, что брови хроана приподнялись, но сунув плод в руки пленнику, хроан резко развернулся и так быстро пошёл прочь, что его спутнику пришлось даже бежать за ним, чтобы догнать.
Ромму показалось, что его, как ему казалось, совершенно безобидный вопрос, встревожил хроана, если вообще, не испугал и потому в следующие дни он больше никаких вопросов своему кормчему задавать не пытался.
Все эти дни стояла ясная, жаркая и безветренная погода и хотя в клетке было достаточно прохладно, но когда Ромм приближался к её стенкам, зной ощущался отчётливо и потому он старался держаться её середины: три шага туда, три – обратно.
Наблюдения за жизнью поселения никакой новой информации ему тоже не приносили и он начал увероваться, что она в какой-то степени скучна и однообразна и что даже его монотонные обороты на грузовике в Сетранской системе проходили гораздо динамичнее и интереснее.
Несколько ночей он с замирающим сердцем ожидал прихода Бетуель и даже по долгу не усыпал, буквально, вздрагивая при каждом шорохе в ночи, надеясь, что это звуки её осторожных шагов, но девушка не приходила, а ночные шорохи, скорее всего исходили от снующих в ночи местных жучков, паучков и прочих мелких животных местной фауны, хотя, непостижимым образом, ни один из них, за всё время нахождения Ромма в клетке, туда не заполз, будто его там ждала неминуемая гибель…
***
Тучи над поселением собрались очень быстро и совершенно, неожиданно, в преддверии ночи и Ромм, уже долгое время не наблюдая за, окружающей клетку, обстановкой, а смотря при хождении, уткнувшись взглядом, себе под ноги, было подумал, что наступила ночь, хотя внутренний хронометр ему подсказывал, что ей ещё рано было приходить.
Он остановился, поднял голову и с миной недоумения на лице, покрутил головой, несомненно – это наступила не ночь, так как пространство вокруг клетки было не чёрным, а серым, да и привычных жёлтых точек звёзд над чёрной полосой леса не наблюдалось.
Продолжая сохранять гримасу удивления, Ромм подошёл к стенке клетки – привычного дневного зноя, который прежде, ещё некоторое время, сохранялся с наступлением темноты, не чувствовалось. Ощущалось дуновение прохлады, которая с каждым мгновением становилась всё отчётливее, будто кто-то неведомый, где-то включил вентилятор, который медленно раскручивался, неторопливо увеличивая, гонимый от себя, поток воздуха. Ромм принялся глубоко дышать, вдыхая живительную прохладу, которая будто жизненной энергией наполняла его тело. Прошло некоторое время и по крыше клетки глухо застучали первые капли дождя. Стук становился всё чаще и чаще и вскоре превратился в громкий шелест. Ветер усилился, заставив затрепетать одежду Ромма и взяться его за прутья решётки клетки и наконец, дождь забарабанил по стенке клетки, перед которой стоял Ромм, странным образом не проникая внутрь.
Состроив гримасу удивления, Ромм видел, как крупные капли дождя попадая в ячейку клетки, не проникают внутрь её, а непостижимым образом соскальзывают вниз и сливаясь воедино, уже водным потоком скользят по внешней стороне стенки клетки вниз.
Лицо Ромма исказилось гримасой тревоги. Ему, вдруг, показалось, что он не сможет напиться принесённой этим дождём воды и шагнув вплотную к стенке клетки, он решительно сунул руки в ячейку клетки перед собой.
Ромм был, буквально счастлив, так как прекрасно чувствовал, что дождь тут же наполнил водой его сложенные лодочкой ладони, которая начала выливаться из них, вначале окрашенная в красный цвет, а потом постепенно светлея и светлея и вскоре из его рук лилась уже, совершенно, чистая вода. Ромм вытащил руки из ячейки клетки и приподняв, утопил в них своё лицо.