Как только торжественный внос гроба завершился, пришел черед высказаться. Первым выступал не абы кто, а сам император, Михаил Алексеевич. Я впервые видел его вживую, и впечатления он не производил. Совершенно обычный человек, который до своего выступления общался с гостями вполне себе по-обычному. Но сам факт его присутствия тут был действительно важным, ведь абы к кому император на похороны не придет.
— Вот уж кого я тут точно не ожидала увидеть, — рядом со мной появилась Мирослава.
— По правде сказать, тебя я тоже тут увидеть не ожидал. Тебя же вроде отстранили.
— От работы, да, поэтому я и тут, охраняю государя, — промурлыкала она заигрывающим, полуфлиртующим тоном, но на мне внимание не сосредотачивала. Её взгляд изучал окружение в поисках потенциальной угрозы.
— То есть даже во время отпуска ты на работе?
— Став гвардейцем, ты всегда на работе, и даже твой отпуск формируется так, чтобы быть полезным стране.
— На самом деле, звучит невесело.
— Меня устраивает.
В руках Мирослава держала бокал с шампанским, но скорее для вида. И даже пригубив его, лишь сделала вид, что пьет.
— Ну а ты? Как графа под следствием занесло в окраины империи?
— А ты не знаешь? — улыбнулся я девушке, и она этого не оценила. Уколка тем, что она чего-то не знает. — Я был знаком с Вячеславом, настолько, что он даже указал меня в завещании. Поэтому я тут.
— Он указал тебя в завещании? — Мирослава округлила глаза. Она редко демонстрирует подобные эмоции, и когда это происходит, они бесценны.
— Это так удивительно?
— Когда старейший одаренный империи, один из столпов государства, указывает тебя в завещании — это эпохальное событие. И что он завещал? Даже если это мелочь, это огромная честь.
— Понятия не имею. Озвучивание завещания будет позднее.
— Вот как, — хмыкнула Мирослава. Она старалась выглядеть расслабленной, почти скучающей, но выдавал взгляд. Цепкий и настороженный, даже во время беседы она изучала окружение и пыталась определить угрозу государю. — Но кое-что начало сходиться.
— О чем ты?
— Я все гадала, кто может стоять за уничтожением твоей репутации… — Мирослава не стала развивать мысль, но я уже догадывался, о чем именно она говорит.
— Считаешь, что это Добронравовы?
— Если кто-то сунул нос в завещание, и тебе оставили не какую-то мелочь, то не исключено. В общем, держи нос по ветру. Если думал, что интриги провинции — это что-то серьезное, то это место сможет тебя сильно удивить.
И на этом Мирослава меня оставила. Я ещё пару мгновений смотрел ей вслед, а когда повернул голову, то увидел, что на меня смотрят два больших голубых глаза.
— Привет, Лана, — улыбнулся я ей.
— З-здравствуйте… — робко поздоровалась она и попыталась сделать книксен, так же неловко, и тут же залилась краской.
Она само очарование, миниатюрная, хрупкая, со своей золотистой карешкой. Но именно глаза, большие и пронзительно голубые, привлекали больше всего внимания.
— Очень рада снова с вами увидеться…
— И я, — честно ответил ей. — Удивительно, что ты пришла на церемонию.
— Угу… Я не очень хотела, но Валя настояла. Сказала, что это полезно для моей социализации, да и… — она с печалью посмотрела на гроб. — Дедушка Слава был хорошим.
На глазах Ланы заблестели слезинки.
— Да…
— Вы хорошо его знали?
— Не так, как хотелось бы, — честно сказал я. — Думал, у нас будет больше времени.
— А кто вы ему?
— А почему ты спрашиваешь? — учитывая слова Мирославы, я решил прояснить этот вопрос.
— Ну… — Лана немного замялась, и уже, видимо, пожалела о том, что спросила, но тем не менее честно ответила: — Семья очень всполошилась когда дедушка Слава изменил завещание и упомянул в нем вас. До этого там были лишь самые близкие члены семьи и государь, разумеется. А вы…
— Я никто и появился из ниоткуда, — кивнул я.
— Да, и все очень переживают из-за того, что он назвал вас своим братом. Это правда?
— Чистая, — не стал скрывать я.
— Но как это может быть? Вы выглядите ненамного старше меня, а дедушка Слава был очень-очень старым.
— А вот так, — усмехнулся я, но прояснять детали не стал.
На самом деле, я немного злился на Славу, мы ведь договорились, что не станем это афишировать, а он вот так, в лоб это сделал. И ведь даже лишил меня возможности сказать ему за это пару ласковых. И ещё вопрос, что именно он там в завещании написал, что семья всполошилась.
Девушка с интересом разглядывала меня, но затем свою речь вышел произнести нынешний патриарх рода Семён Вячеславович Добронравов. В отличие от государя, его речь была более личной, он описывал своего прапрапрадеда как человека волевого, решительного и скрепляющего всю семью вместе, говорил, что Слава был той скалой, на которой и воздвигнута крепость рода Добронравовых, а в конце пустил скупую слезу.
За ним пришел черед его супруги, а затем и других друзей и близких, никого из которых я не знал.
— А вы не будете ничего говорить? — спросила Лана.
— Нет, это бессмысленно. Я из всех присутствующих знал его хуже всех.
— Но тем не менее, он очень много о вас говорил, — сказала девушка, и я удивленно посмотрел на неё, отчего она тут же покраснела. — Не буквально, конечно, но очень часто он говорил: «Жаль, что Андрей то-то», «Мне стоит чаще с ним видеться». Он правда много думал о вас после той встречи, но его здоровье… Ему было очень тяжело, и даже магия не помогала. Но он всё равно улыбался, когда я приходила, и как во времена, когда я была совсем маленькой, рассказывал истории. Он знал так много историй! И ни одна из них не повторялась! Представляете?
— Представляю, — кивнул я, улыбаясь при виде её искренности. Но тут она снова шмыгнула носом, готовая расплакаться.
— Лана! Что ты тут делаешь⁈ — раздался гневный, но слегка приглушенный женский голос, а затем рядом с нами появилась женщина в траурном платье. Красивая, с длинными светлыми волосами как и у Ланы, и глаза похожи. Сразу видно — сестры, только пришедшая женщина была старше.
Мы встретились с ней взглядами, и ни намека на радушие в её глазах не было. Она точно знала, кто я такой, и была мне совсем не рада.
— Княгиня Валентина Витальевна, как я полагаю? — ради вежливости уточнил я.
— Да, — подтвердила она. — А вы тот самый известный граф, о котором столько говорят в последнее время. Котов.
— Он самый.
— Я буду прямолинейна. Такому, как вы, тут не место, и мы позволили вам присутствовать только из-за уважения к Вячеславу Петровичу. Как только все закончится, и завещание будет зачитано, я очень надеюсь, что вы исчезнете из нашей жизни и никогда больше нас не потревожите, — женщина сделала короткую паузу, после чего глянула на Лану. — Идем, Лана.
— Но…
— Идем! — почти рыкнула княгиня, и Лана, испуганно втянув голову в плечи, потупила взгляд.
— Хорошо…
— Больше не смей общаться с этим сбродом, — услышал я едва различимый шепот и криво усмехнулся.
— Ну и семейка, да? — спросил я у Арая, сидящего в ногах и явно скучающего. Он переводил свои маленькие глазки-бусинки, изучая окружение, и время от времени делал что-то вроде отчета, но в нём не было ничего такого, чего я не видел собственными глазами. Все вокруг думали, что мне тут не место, кроме разве что Ланы.
Ну, скоро всё закончится.
Глава 18
Церемония проходила неспешно. Один за другим на трибуну выходили люди и выражали соболезнования относительно ухода Вячеслава Добронравова. И в какой-то момент я и сам ощутил почти забытое чувство, осознание того, что я остался единственным из своей семьи. Да, вокруг хватало прямых наших потомков, пусть и очень-очень дальних, но это все не то. Когда я встретил Славу, то ощутил искреннюю радость, а теперь не стало и его.
Государь задерживаться не стал. Произнес речь, переговорил с новым патриархом рода и ещё парой гостей, после чего вместе со всей своей свитой направился в сторону выхода. Арай при этом сообщил, что очень многие тут ощутили из-за этого досаду. Скорее всего, огорчились из-за того, что не смогли поговорить с правителем. Как я понимаю, это настоящая честь — иметь с ним беседу, даже для столичных аристократов, и большая часть гостей ею была обделена. Великие князья ещё, может, могут записаться на аудиенцию, но вот остальные властью не вышли.