— Как он? — единственное, что сумел спросить командир отряда, переводя дыхание.
— Уже очнулся, — ответил один из бойцов, но Филиппов не узнал, кому принадлежал голос. — Похоже потерял сознание от удара при падении.
— Помогите ему, — тяжело сказал капитан и подумал, что его самого неплохо бы привести в чувства. — Остальные?
— Все целы… кроме Зубра. — Наступило короткое молчание, но затем работа продолжилась. Как только спасенного солдата подняли на ноги и он самостоятельно смог двигаться, остальные взялись быстро уничтожать в аномалии свои парашюты вместе с технологией «Сапсан». При других обстоятельствах это могли счесть непозволительной расточительностью, но необходимость скрыть следы группы спецназначения и не допустить малейшую возможность попадания аппаратуры не в те руки, вынуждала поступить именно так. Тем более внезапно обнаруженная аномалия уничтожала всё практически беззвучно, лишь с хлопком, но главное без факелов, которыми сопровождается срабатывание той же жарки. Потребовалась всего пара минут для уничтожения в аномалии теперь ненужной части экипировки вместе с индивидуальными системами жизнедеятельности, заодно увеличив радиус действия ловушки. Отдать последнюю дань памяти погибшему товарищу предстояло позже, а пока отряд, выстроившись в боевой порядок, быстро уходил с открытого участка в направлении секретного комплекса. Филиппов, поглядывая по сторонам, только сейчас по-настоящему ощутил свое возвращение в Зону и в очередной раз убедился, что к этому невозможно привыкнуть.
В противостоянии с ней счет сравнялся.
Радары зафиксировали цель и теперь на мониторах она отчетливо проявилась. На самом деле сканировавший воздушное пространство на триста шестьдесят градусов вокруг модифицированный АВАКС был в некоторой степени аналогом «Небесного взора», о чем Главное разведуправление прекрасно знало. Единственное различие их задач состояло в дополнительном оборудовании, которым снабдили американцы свой самолет. Благодаря ему они пытались перехватить любые сигналы помимо радиолокатора и связи, которыми пользовались русские. Заморские «партнеры» всерьез надеялись зафиксировать возможные эксперименты с использованием новейших излучателей на основе добытых в Зоне артефактов. Однако в этот раз оператор АВАКСа снова с сожалением констатировал, что самолет русских не производил никаких «облучений» аномальной территории, а занимался очередным картографированием, как и они. Несомненно янки догадывались, что русские знали, чем они занимаются, а русские, в свою очередь, знали о чем догадывались американцы и подобные танцы с бубнами продолжались с первого года появления Зоны на карте мира при молчаливом согласии по обе стороны океана. Как только какой-нибудь самолет-детектор появлялся над Зоной, другая сторона старалась немедленно выслать свой, чтобы подсмотреть за своим визави. Иметь больше двух самолетов для патрулирования не имело смысла, а постоянно вести сканирование экономически не целесообразно, поэтому самолеты-разведчки, помимо картографирования, задействовались лишь в исключительный случаях вроде крайне необычной аномальной активности и, как в этот раз, во время патрулирования противником. Американцы, узнав о взлете «Небесного взора» (время вылета им не было известно, поскольку военные из России всегда держали его в тайне), «случайно» в то же время решили отправить с одной из своих баз в Восточной Европе собственный аналог. Однако от момента фиксации взлета «Взора» до прибытия его заморского «коллеги» имелся определенный временной интервал, обусловленный как бюрократическими проволочками, так и объективными причинами, связанными главным образом с получением и анализом разведывательной информации. Про эту особенность было хорошо известно в Генштабе России, о чем сообщили в штаб авиабазы, к которой приписан «Небесный взор». Экипаж самолета, проанализировав полученные сведения, заблаговременно составил маршрут так, чтобы у американцев не было возможности задействовать АВАКС поблизости. Его радар способен выявлять объекты размером с велосипедиста и меньше, что для отряда спецназначения ГРУ под командованием капитана Филиппова означало обнаружение, а значит об операции могли узнать и в Вашингтоне. Чтобы обмануть противника и не допустить раскрытия своих планов, выброс грушников с передача им данных о положении аномалий приходились как раз на этот временной промежуток. Уловка сработала и теперь офицеры-операторы, сидевшие посреди огромного массива радиоэлектронного и детектирующего оборудования с комплексами охлаждения и кондиционирования, подумали об очередном необычайно «интересном» восьмичасовом патрулировании. Никто из них не догадывался сколь сильно в этот раз отличалась подлинная миссия их соперника.
Листам с донесением из СВР, разложенным на рабочем столе у Остапова, дали наивысшую степень секретности, что при первом же взгляде на них означало нечто исключительно важное, впрочем, как и все присланное агентом СВР. Начальник ГРУ не имел ни малейшего представления, кем был этот человек, а его коллеги из Ясенево охраняли тайну столь рьяно, что это не могло не вызвать подлинного уважения. По правде говоря, в ГРУ такой профессионализм умели как следует оценить, поскольку военная разведка России хранила свои тайны лучше всех в мире. Её шеф потратил не менее полутора часа, чтобы внимательнейшим образом прочитать напечатанное в донесении, которое доставил курьер Государственной Фельдъегерской службы. Как всегда присланные ему документы были на том языке, на котором они составлялись самим агентом. В данном случае им являлся английский, которым Остапов владел в совершенстве и считавший даже высококлассный перевод другого человека в определенной мере искажением сути изложенного. Сам же автор строк прекрасно владел материалом, а его язык был предельно чётким и лаконичным, как бы подчеркивал стремление агента составлять свои донесения предельно ёмко и только по сути. И это не говоря про его смелость. В совокупности факты вызывали уважение к этому человеку даже заочно, ни разу не встретившись с ним лицом к лицу. Проблема для Остапова крылась во множестве сложных формул и узкоспециальной терминологии, во многом не дававшие ему детально понять смысл той информации, которая мелким шрифтом напечатана на листах перед ним, но все-таки одна фраза его заинтересовала. В середине седьмой страницы текста впервые попалось предложение, где говорилось про некий подавитель вместе с описанием самого устройства. До сих пор ничего подобного в лексиконе донесений не встречалось и данное обстоятельство приводило к серьёзной озабоченности главы ГРУ. Вызвав к себе Клюева и Селезнева, они втроём обсудили новые данные и ощутили волнение, которое вызывало донесение агента.
— Зачем нужен глушитель пси-волн? Точнее, против чего? — удивился Клюев, после ознакомления с текстом.
— Не знаю, — признался шеф ГРУ. — Все материалы будут отправлены в исследовательский отдел Григорию Семёновичу. Только после скрупулёзного анализа мы сможем сделать выводы.
— Похоже совпадение по времени с падением «Взора» от пси-атаки с общей интенсификацией работ в данной области у американцев в направлении её подавления даёт основания предполагать об их стремлении к контролю источника этих волн, — заметил Селезнёв. — В этом свете всё касающееся проекта «Чёрный орёл» приобретает дополнительную важность и выводит значимость работы в данном направлении на новый уровень.