Идти след в след у Самонина получалось через раз, да и то под чутким руководством одного из шедших сзади солдат. Инженеру много довелось узнать о Зоне по специальным фильмам в исследовательском комплексе, но только столкнувшись с ее опасностями лицом к лицу Алексей понял, сколь сильно отличается голая теория, оторванная от практики. Разум категорически не принимал возможность жить среди всех этих кошмаров и отныне сталкеры казались ему кем-то средним между полоумными сорвиголовами и покорителями Южного полюса. Будучи воспитанным в приличной семье, в значительной мере ограждавшей свое чадо от нелицеприятной стороны жизни, ему тяжело представлялось, что могло довести людей до того состояния, когда они по собственной воле решались отправиться в Зону и остаться здесь навсегда. Поворот в жизни, который случился с Самониным в тот день, когда он дал согласие на участие в проекте, представлялся днем кары, ниспосланной ему за неведомые грехи. Теперь, идя вслед за молчаливыми военными, он с трудом понимал происходящее. Боль в руке, грязь под ногами, тихие щелчки радиометра и капли мелкого дождя, попадавшие в смотровое стекло противогаза воспринимались ему чем-то нереальным, как будто он смотрел за происходящим глазами какого-то киногероя в фильме ужасов, но от команды лечь на землю и гула сработавшей мясорубки, ощущение реальности в миг возвращалось обратно. Хуже всего становилось при вспоминании о смерти Руденко, страшной и жуткой от своей первобытной дикости, и тогда инженера еще сильнее пронимало от того, сколь много погибло достойных людей, присланных в этот ад, чтобы спасти его. Естественно, ему никто не скажет, что из-за него и несчастного биолога, много семей лишилось своих братьев, мужей и отцов, но не высказанный упрек он чувствовал буквально кожей, даже сквозь толстый защитный костюм. И все же Самонин не относил себя к когорте ничтожеств и дал себе слово, что не подведет всех этих людей, а память о погибших не будет омрачена смертью еще одного участника этой операции.
В своих размышлениях Алексей не учел один фактор, о котором в суматохе успел позабыть. В двух сотнях метров одна из крылатых тварей, недавно рвавших несчастного биолога, продолжала выслеживать отряд двуногих. Теперь она научилась опасаться этих существ, видя как они непостижимым для него образом убили многих ее сородичей. Запах крови на морде притуплял инстинктивное чувство опасности неведомого и уступал съедавшему изнутри голоду, который был вечной и неотъемлемой частью его существования. Попробовав впервые за много дней столь лакомую плоть, зверь просто не мог остановиться и бросить попытки добраться до новой жертвы. Желание насытится не утолилось даже после того, как он вместе со своими собратьями обглодал до костей тела их менее удачливых сородичей. Тем более ему досталось совсем немного — любая возможность утолить голод приводила к ожесточенным схваткам и в итоге лишь самые сильные и удачливые имели право на продолжение трапезы, пусть даже собственными собратьями. Зверь, что пристально наблюдал с безопасного расстояния за вытянутой в цепь группой двуногих, не относился к числу счастливцев. В схватке с одним из стаи, может своим братом или отцом, он получил тяжелую травму, и будучи обессиленным у него не хватало внутренних ресурсов на обеспечение должной регенерации тканей. Сейчас организм втройне требовал пищи, чтобы рана смогла быть залечена до того, как ее последствия приобретут необратимый характер. Теперь у зверя не было выбора.
Генерал Остапов не мог найти себе место от ожидания любых сведений — да чего уж говорить, будь его воля, он сам бы вылетел за командой, но опытный разведчик прекрасно понимал, невозможность подобной затеи. Кроме того, у него лучше получалось планировать операции, нежели пилотировать вертолеты. Полчаса назад он позвонил домой и сообщил, что снова не сможет появиться и к сожалению даже факт приезда к нему домой любимой внучки, ничего не мог изменить.
— Подполковник, доложите, как проходит подготовка эвакуации? — обратился он к ответственному офицеру.
— Вся авиатехника полностью готова для действий в условиях Зоны. Маршрутизация проведена с максимальной тщательностью, имеется три запасных варианта пути как к точке эвакуации, так и при полете назад. Вооружения, как вы и приказали, взяли только половину, чтобы не перегружать транспорт. На каждом вертолете имеется по двенадцать десантников, имеющих опыт зачистки нелегалов в аномальной территории. Корректировку маршрутов будет непрерывно вести «Небесный взор».
Остапов молча дослушал офицера и отягощенный думами прошелся по внушительному залу командного центра. По какой-то странной причине он не мог, как обычно, сидеть у себя в кабинете и лишь принимать сообщения о ходе тех или иных мероприятий, сейчас генерал просто физически чувствовал, что должен быть в самом центре событий и лично наблюдать за стекающимися данными в эту святая святых ГРУ. Взглянув на экран высотой во всю стену, Остапов внимательно следил за временем пролета НАТОвских спутников, особенно американских и британских. Всего над территорией Зоны пролетало свыше двух десятков «всевидящих глаз» разных стран мира, три из которых принадлежали России. Благо расположение гигантской аномалии оказалось очень удачным, поэтому не требовалось менять орбитальную позицию самих спутников, зато одновременно получалось использовать их против стран Североатлантического Альянса. Шеф ГРУ указал рукой на экран и спросил:
— Сколько у нас есть времени до того, как появится «окно»? — Остапов имел ввиду временной интервал, когда ни один из спутников противника не сможет наблюдать за базами, откуда должны стартовать вертолеты для эвакуации. Он не хотел рисковать и выдвать свои планы противнику, поскольку тот мог разгадать смысл эвакуации и вычислить ее примерное местоположение. Тогда американцы могли задействовать все свои силы, чтобы сорвать эвакуацию одной или сразу двух групп из Зоны.
— Через двадцать восемь минут, товарищ генерал армии, — ответил подполковник и, чуть помолчав, добавил: — Надеюсь до этого времени обе группы будут у своих точек. Само собой вертолеты заметят РЛС НАТО, но к тому времени когда они вычислят тактический замысел операции, мы сможем эвакуировать обе группы. Очевидно, что в таком случае нападать на нас, да еще в нашем секторе ответственности, никто не станет.
Остапов, согласившись со словами офицера, кивнул ему в ответ и в ту же секунду вошли Клюев с Селезневым. Их помятые лица напомнили начальнику ГРУ о своей собственной усталости, накопленной за последние недели.
— Какие новости из Генштаба? — с плохо скрываемым нетерпением спросил Остапов. Первым ответил Клюев.
— Мы доложили о ходе операции и последних новостях от Егорова и Филиппова. Руководство оценило наши старания.
При этих словах Остапов криво усмехнулся, вспомнив как в Генштабе скептически отнеслись к идее проведения спасательной операции. Также он помнил, что именно Селезневу он обязан этой идеей. Клюев продолжил.
— Единственным негативным моментом в первой и второй операции для них стала новость о гибели девяти человек в обеих группах. Министр сообщил, что Президент потребовал информировать его каждые два часа о ходе эвакуации.
Клюев глубоко вздохнул.
— Отныне контроль будет вестись с самого высокого уровня, — мрачно заметил он. — Как бы это не навредило.
— Мы можем их вытащить оттуда и это важней всего, Василий Александрович, — подбодрил Селезнев и к удивлению самого Клюева уверенность генерал-майора передалась и ему.
— Николай Федорович прав, — согласился Остапов, — до того момента, пока мы не перестали влиять на ситуацию, наше ведомство в состоянии повернуть ситуацию в свою пользу и для этого у нас есть самое главное — время.
Свой вывод Селезнев сделал на основании информации о местонахождении обеих групп и высокой вероятности их прибытия в пункты назначения вовремя. Естественно в Зоне это был огромный риск.