Метлу я самонадеянно оставил рядом со входом в пещеру, достать Топор или Меч из-за спины, когда на меня налетели эти наркотроглодиты, не успел. Пришлось использовать маленькую, якобы волшебную, палочку, которую полчаса назад нашёл в шкафу с мётлами и не глядя затрофеил в свой карман.
— Ёлки-иголки! — вскрикнул я, взмахнув деревянным стержнем, когда ловкий насекомыш вонзил мне со спины в плечо свой хоботок.
Из деревяшки вылетел зелёный луч, попавший в Роланду. Что там произошло было не ясно, но для неё это стало явно неприятным сюрпризом. Движения тренерши стали рваными, она начала стукаться о потолок и стены.
Жена, использовав этот момент, тут же сблизилась с ней на своей метле. После её «Мобиликорпус», Роланда слетела со своего летающего средства, рухнула из-под свода вниз и зависла в горизонтальном положении в двух метрах от пола. Её метла, на которой я увидел много веток с зелёными, по виду очень острыми иголками, вылетела между её ног и, стукнувшись о стену неподалёку от меня, упала возле моих ног.
Разозлённые насекомые почему-то отлетели, жужжа, от меня. Наверное, в этой метле было что-то их отпугивающее. Так как этот фумигатор, превратившись в ёлку, между ног у Роланды исчез, то свою агрессию шарики тут же перенесли на неё. Когда рядом со мной на пол приземлилась Дора, тело тренерши стало напоминать пульсирующий красным шевелящийся шар.
— Кровь сосу-у-ут, — поделилась наблюдениями жена, облизнувшись. — Жу-у-уткое зрелище.
В её животе заурчало. Какая-то странная реакция для девушки, не так давно бывшей апологетом вегетарианства!
— Странно, что Роланда молчит и улыбается.
— Наверное, ей впрыснули анесте-е-етик, который в сильной концентрации становится нарко-о-отиком.
Тучка ставших красными шариков, высосав проигравшую схватку с Дорой женщину до донышка, полетела под своды пещеры. Подозреваю для того, чтобы отложить там личинки. Подойдя к ставшему напоминать мумию радостно улыбающемуся телу, я обыскал его. Стилета не было!
— Вань, ту-у-ут дверь какая-то, — сказала брезгливая Дора, осматривающая плантации пока я занимался грязной работой. — Нужен клюю-ю-юч.
Подойдя к ней, я действительно увидел массивную створку, ранее скрытую лозой. Ключ же у меня был, его я нашёл в кармане усопшей. Вставив его в замок, я открыл замок.
— Может не пойдём? — спросил я жену. — Вернёмся позже, с подкреплением.
— Не-е-ет, нельзя отступать. Я уве-е-ерена, что Роланда не та, с кем мы сражались на ба-а-ашне в Сиднее. Там был кто-то гораздо тяжеле-е-е-е. Надо идти вперёд, чувствую, разга-а-адка уже близко.
— Как скажешь, — ответил я и первым переступил через порог.
Дора поспешила последовать за мной, и прикрыла плотно створку. Коридор перед нами был слабо освещён факелами. Пол был покрыт пылью и трупиками снитчей. Судя по их количеству, Роланда перетаскала их сотни килограмм.
Попробовав на вкус одного из насекомышей, я отплевался и честно пообещал жене больше так не делать. Молча слушая её упрёки о моей детской глупости, я двигался вперёд, пока впереди не стало чуть светлее. Дойдя до конца коридора, мы заглянули в новую пещеру.
— Это что за ерунда? — спросил я, когда мы вошли очередную локацию оказавшегося просто безразмерным подземелья.
— Боже-е-ественно! — воскликнула жена. — Очень похоже на волше-е-ебные шахматы. Смотри, вон наши фигуры. Мы игра-а-аем за черных. Нужно сразиться и победи-и-ить. Тогда мы сможем пройти дальше во-о-он в ту дверь. Я займу пустую клетку, где должна стоять королева, а ты рядом со мной бу-у-удешь ферзём.
— Давай попробуем. Ты играть то умеешь?
— Немного. Очень давно-о-о не играла. Лучше, если управлять фигурами будешь ты. Ты же спра-а-авишься?
— Разряд по шахматам! — гордо ответил я.
— Великоле-е-епно! Тогда мы легко победим.
— Е2 — Е4, — начал я партию, встав рядом с Дорой.
Пешка перед нами прошла две клетки и встала напротив застывших скульптур, имеющих облик черепах, вооружённых мечами.
* * *
— Вань, а ты у тебя то-о-о-чно есть разряд? — спросила Дора через час, когда у нас почти не осталось фигур, в отличие от противника.
— Конечно! Четвёртый, — ответил я и добавил. — Детский. В семь лет в поселковом мини турнире победил. Кроссовки подарили!
— Может, тогда лучше я попро-о-обую. Мне кажется, если ничего не сделать, то вон то-о-от офицер меня через два хода мечом порубит.
Посмотрев на статую, угрожающую моей королеве, я с мнением жены согласился. Даже более того, офицер тот ерунда. Уже на следующем ходу ладья противника меня самого в фарш превратит.
— Дора, делай, как я скажу. Встанешь за ладью слева, и прикроешь голову.
— Это же не по пра-а-авилам!
— Мы просто неправильно поняли, во что здесь играют. Это не шахматы, а шашки! Я в школе играл в Чапаева лучше всех. Так что не боись, и не мешай. Чапай сражался с белыми очень хорошо!
Моя стремительная атака на коне, на которого я вскочил и пинками заставил двигаться не г-образно, а галопом, невидимого гроссмейстера дезориентировала полностью. В стремительном наступлении я успел своим мечом порубить все главные фигуры, пока меня не зажали в углу последние три белые пешки. Но с ними я тоже справился, правда, не без ущерба для себя. Дора, не успевшая прийти ко мне на помощь, подбежала моему поломанному телу и заплакала навзрыд.
— Ничего Дора, мы ещё повоюем, — начал я успокаивать жену. — Помоги подняться.
Встав на ноги, я облокотился на её плечо и медленно двинулся к очередной двери, которая гостеприимно распахнулась, стоило последней пешке разрушиться от удара моим мечом. Сев возле порога, я прикрыл глаза, почти полностью отключившись. Эта долбанная пешка разрушилась взорвавшись, и я, наверное из-за магии этого места, получил сильное сотрясение мозга. В результате, забрав мой меч, жена пошла внутрь одна.
* * *
— Чудо-о-овищно! Так это ты — наркобарон! — воскликнула Дора, оказавшись в помещении, наполненном разнообразным лабораторным оборудованием, корзинами с дохлыми снитчами и стеллажами с упакованным в полиэтиленовые пакеты по пять килограмм белым порошком.
— Конечно я, — ответил ей Рубеус Хагрид, проведя ладонью по своей густой бороде. — Надо было избавиться от тебя ещё в автобусе, или притопить в заливе. Зачем ты сюда припёрлась? Ты из наркополиции?
— Не-е-ет, конечно! Мне нужен стилет, которым ты оставил на моём лбу этот позорный шра-а-ам.
Дора вернула свой природный облик и продемонстрировала незаживающее клеймо, скрытое чёлкой.
— Ха-ха-ха. Так это была ты? — удивился псевдо Хагрид и достал из внутреннего кармана так долго нами искомый клинок. — А твой самец где? Слышу, как он стонет у порога. Когда покончу с тобой, оттащу его к моим насекомым. Пока он жив, его кровь питательнее. Она станет прекрасным кормом для моих любимцев.
— Зачем ты это де-е-елаешь? Разве вам, танитам, не доста-а-аточно просто биоэнергии?
— С открытым мною наркотиком, который я назвал «Кровь единорога», все люди быстро станут нашими рабами. Он вызывает почти стопроцентное привыкание после первого применения. К тому же плоть доноров, получив этот уникальный мутаген, способна творить чудеса. Узри!
У бородача выпучились глаза, он задрожал и начал сдуваться. Брюхо стремительно пропадало, а из-за плеч показались ещё две головы на длинных шеях, растущих прямо из его задницы. Одна голова была змеиной, покрытой чешуёй, но с ушами, как у таксы, а вторая собачьей, но со змеиными зрачками. Почесав за ухом змею и подбородок пса, Хагрид довольно ухмыльнулся.
— Тебе нравятся мои пушистики? Правда, они милые?
— Ме-е-ерзость!
— Зря ты обижаешь их. За это я убью тебя медленно. В Сиднее не рискнул, вас было слишком много, а здесь ты одна, твой мужик не в счёт.
— Авада Кедавра! — воскликнула Дора, взмахнув палочкой.