- Что же они хотели? Ограбить? Но на них столько золота.
Полицейский перепугано посмотрел на собеседницу, понимая, что правду говорить ей не намерен, вместо этого, он состроил максимально осуждающее лицо и словно на сцене, произнес.
- А им вечно мало. Жрут и жрут, как те свиньи из корыта.
Марина замолчала и опустила свой взгляд, одновременно обдумывая слова Прохора и делая свои непростые выводы, с каждой мыслью становясь все взрослее и взрослее. А сосед улыбался, нежно и успокаивающе в ответ, и только этим поднимал настроение. Он, конечно же, любил беззащитную девочку, любил любовью родителя и переживал за ее будущее, как никто другой.
- Дядя Прохор, а Вы верите в волшебство? – вдруг резко спросила она, что того даже слегка смутило.
- Ну, а кто же не верит? Конечно, - как можно убедительней ответил капитан, а сам вопросительно умоляюще смотрел на реакцию девочки, теряясь в догадках, к чему был этот странный вопрос.
- Я, наверное, тоже поверю, - самым загадочным образом, закончила она их разговор и вернулась к тяжелому молчанию.
***
Как трудно быть подростком? Может и не труднее чем ребенком, взрослым или даже стариком, но уж точно эмоциональней. Все на пределе. Чувства, поступки, решения. Все проходит сначала через сердце, а потом уже через голову. Но что, первое, то и вторая, очень плохие советчики. Сердце склонно ошибаться, так как его дверца еще не закрыта, а голова не способна ни видеть, ни слышать, под натиском неконтролируемых эмоций. Им всегда кажется, что в соседнем дворе трава зеленее, и соседская семья счастливей, ведь в ней есть то, что является таким необходимым, но конкретно что, они сами не понимают. Все эти мысли пробираются к ним в голову только по одной причине: подросткам не достает главной пищи. Внимание - это их главная пища, но и ее должно быть в меру. Если его много, то подросток начинает жиреть. Он становится капризным и неуравновешенным. У него перенасыщение и лекарство это диета. Что же касается недостатка внимания, то его последствия куда более трагичны. Это и вымышленные друзья, и придуманные миры, а иногда и то и другое. И куда сложнее привести такого подростка в нормальное состояние. Заставить поверить в реальность, по крайней мере в ту, в которую верят его окружающие. А иначе они обречены вечно скитаться от этой реальности, к своей собственной. А и правда. Что им остается еще делать, когда подростка разрывает изнутри: мыслями, открытиями, желаниями и конечно же, эмоциями, но некуда и главное некому, весь этот поток выплеснуть. И когда внутри места не остается, его нужно придумать самому.
Марина с уставшим видом и заметным раздражением на лице, месила кашу для птицы. Едва она вернулась, Вера тут же нашла для нее занятие. А о своем происшествии, Марина, дабы не волновать бабушку, не рассказала, уговорила и Прохора тоже промолчать. Но вот волнение никуда не делось, и с мыслями надо было разобраться. А как оказалось, дома ей этого не удастся. На дворе кипел день, вместе с ним кипели и ежедневные, сельские заботы, и так до позднего вечера.
Девчонка отчаянно пыталась придумать предлог для побега, дабы уединиться в своей любимой, заброшенной посадке, где никогда никого не бывает. Только небо, только деревья и только она. И это небо, как и эти деревья, самые лучшие собеседники, ведь они слушают и понимающе кивают ветвями.
- Бабушка, я закончила, - громко воскликнула Марина, и опережая реакцию Веры, сразу же добавила. – Мне нужно к Ане. Я обещала дяде Прохору помочь.
Послышалось оханье, и Вера не совсем разборчиво запричитала.
- Взрослая уже стала, надо ей. Ладно, иди. Только ненадолго. Небо опять хмурится.
Улыбнувшись такой легкой победе, Марина встала и буквально у входа в дом, остановилась. Она задумчиво посмотрела на небо, которое к слову, не выглядело грозовым, и максимум на что было способно, так это на легкий дождик.
- Бабушка, а чего ты так грозы боишься? – неожиданно спросила та.
Вера замерла и даже слегка растерялась, но только на мгновенье.
- Молнии бывают очень опасны. Особенно в наших краях, - твердым и спокойным голосом ответила женщина, но потом, едва заметно, побледнела и вернулась в сарай.
Спустя десять минут, Марина ехала на велосипеде за пределами села, к своей посадке. Ее широкая, бледно-желтая куртка, современного, дутого дизайна, напоминающего ребристый колокол, сливалась с окружающей мертвой травой на придорожных бугристых лугах, и делала ее практически частью ландшафта. Так она ехала и размышляла, заново терзая свою душу, все возвращаясь и возвращаясь к непростому решению. Что делать? Новым аргументом выступал момент, благодаря которому Марина смогла спастись, и даже себя не выдать. Это говорило, в пользу скрытого обучения, и тренировок. Но с другой стороны, она все еще была запугана сном и выражением лица своей бабушки. Ведь она искренне была взволнованна, и очень даже вероятно не шутила, как насчет экспериментов, так и своего решения, выгнать из дома. И то, что взрослому могло бы показаться абсурдным, подростку верилось легко.