Если бы «Альфа» не прибыла, эту первую задачу им пришлось бы выполнять, рассчитывая только на себя. Но, к счастью, «Альфа» подоспела, и силовая часть операции теперь значительно облегчалась.
Второй задачей была та, которую Калиниченко, собственно, и пытался сейчас решить, — добыча денег. Кто-кто, а уж он точно знал, что, где, когда и почем. Банк, куда пришлось обратиться Калиниченко, был не ахти. Откуда в нем появилось столько денег именно сейчас? Некоторая информация по этому банку была, но многое оставалось не ясным. Службу безопасности там возглавлял бывший коллега Калиниченко — именно поэтому проникнуть в охраняемые им коммерческие тайны было невероятно тяжело. Когда дело касалось денег, прежняя корпоративность уходила на десятый план.
«Ничего, ничего. Что-нибудь придумаем», — успокоил себя Калиниченко и переключился на другой канал.
Президент банка внимательно выслушал просьбу, с которой к нему пришел Миронов.
— Что я должен сделать?
— Необходимо отдать распоряжение вашему филиалу на выделение под расписку одного миллиона долларов.
Секретарши на месте не оказалось: президент сам отпустил ее «по личным делам». Не долго раздумывая, он вынул фирменный бланк и от руки золотым «Паркером» начертал указание.
В нем не было слова «прошу». Текст был краток. Осталось только отправить распоряжение в филиал.
— Сами справитесь? — Президент улыбнулся «Как приятно делать добрые дела. Это качество настоящего мужчины!» — подумал он, отметив, что фраза достойна стать рекламой банка.
— Давайте отправим от вас. — Миронов решил завершить дело, не выходя из офиса: отсюда это сделать проще простого.
Президент вызвал помощника, а Миронов набрал номер своего дежурного...
«Остальное — просто», — подумал Калиниченко, получив сообщение. Вопрос с деньгами решен, теперь дело за ним, все зависит от его расторопности.
Но уже подъезжая к банку, Калиниченко понял, что был не прав: «остальное» вовсе не просто. Смутное беспокойство овладело им, когда он увидел у главного входа два черных джипа «Чероки». Машины были знакомы, от чего у Калиниченко екнуло в груди.
— Весь резерв немедленно к банку! Немедленно! — запросил Калиниченко по рации. Он был уверен, что не более чем через семь минут здесь будут все наличные силы, не задействованные в операции. В полной выкладке, готовые ко всему. В поле, где стоит автобус с бандитами, он взял половину: остальные — резерв — почувствовали себя оскорбленными и сжались для рывка, как стальная пружина.
В приемной банка Калиниченко увидел много знакомых лиц и прежде всего — Эдуарда Марченко, или Арнольда, как его величала братва. С ним — «старая гвардия», которую оставляют на крайний случай и которая, как и на Ватерлоо, гибнет последней.
Бойцы Калиниченко уже готовились применить оружие. Они были возбуждены и злы. В таком состоянии — Калиниченко это знал — они были способны на все, забыв, что лишь 10 процентов времени они должны думать о деле и 90 — о том, как потом объяснять это дело в прокуратуре.
— О чем шум? — Появление Калиниченко усложнило ситуацию для пришлых. Эдуард грязно выругался. Так вляпаться он не ожидал. Конфликт с ФСБ был ему противопоказан, и он корил себя за то, что поехал сам, а не ограничился отправкой двух-трех шестерок.
— Прорываются товарищ полковник. — Один из бойцов сделал шаг вперед.
— Вижу. Что случилось? — Вопрос был обращен к Арнольду.
— Да вот товарищ позвонил, сказал, что на него наехали бандиты...
— А вы, собственно, кто? Милиция? Прокуратура? ФСБ? Отец, сын или святой дух? — Калиниченко отступил чуть назад, блокируя путь для прорыва на улицу.
— Да нет, начальник...— Крепкий бритоголовый взял инициативу на себя. — Мы так, по-дружески.
— А по-дружески у вас случайно оружия с собой нет?
— Нет, что ты... вы.
Двое заерзали.
На шум выглянул Морозов и тут же исчез, испуганно захлопнув за собой дверь. За спиной Калиниченко появились запыхавшиеся парни. Они были вооружены, а потому, моментально оценив обстановку, на автопилоте приступили к работе.
— Всем на пол! — Кашемировые пальто устлали мраморные плиты. Ложились лениво, огрызаясь и переругиваясь. Трое особенно... Именно у них были стволы.
— Брать всех, потом разберемся. — Калиниченко было не до них. Он уже рванул дверь кабинета...
— Ну, сука, считай, что тебя заказали. — Бархатный голос Эдика был неузнаваемо грубым.
— Меня? — притормозил Калиниченко.
— Его!
— Спасибо на добром слове.