«Не ЧК, а Дом пионеров», — подумал Сергеев, но тут же решил, что по большому счету и они такие же «пионеры»: народное творчество — общая болезнь мужских ведомств. Разница только в том, какие пачки используют для изготовления роботов и какое пиво любят...
Зеленый сидел левым боком к окну. На спинку стула был небрежно наброшен китель с погонами полковника.
«Так я и поверил тебе, что ты «настоящий полковник». Я же твою ксиву видел, товарищ старший лейтенант».
— Кофе, чай?
— Что угодно.
Зеленый набрал четыре цифры.
— Любочка, если можно, два кофе...
Лейтенант Степанова была готова на все. Даже сделать чай. Хотя это несколько сложнее, чем насыпать в чашку и размешать растворимый кофе.
Сергеев не стал тянуть кота за хвост.
— Лев Александрович, мы тут кое-что проверили...
— Минуточку, — притормозил его Зеленый. Безусловно, он мог внимательно выслушать, надуть щеки и сделать умный вид. Однако Лева отчетливо понимал, что решение придется принимать не ему.
Медведь, явившийся на зов младшего товарища, хлебнул кофе из чашки Зеленого и превратился в статую.
— Мы проверили кое-что и неожиданно вышли на интересные факты. — Сергеев отомкнул замочек папки. — Человек, который вас интересовал, оказался личностью невероятно любопытной. Я пробросил его по нашим информационным массивам, и вот что там обнаружилось. Левченко Евгений Васильевич, пятьдесят шестого года рождения, дважды судимый. Первый раз — в восемьдесят четвертом году, второй раз — в восемьдесят шестом. Первая судимость была связана — статью опускаю — с разного рода махинациями, или, как тогда называли, хищением социалистической собственности. Работая в качестве директора картины на киностудии, он мошенническим путем присвоил значительную сумму государственных средств. С таким механизмом мы, в данном случае ОБХСС, никогда не сталкивались.
Медведь напрягся. Он был неравнодушен к аномалиям. Людей же, способных на нестандартные криминальные выкрутасы, заочно уважал.
— Как правило, Левченко работал на картинах, снимавшихся в Средней Азии. Здесь им была отработана своя методика хищений. Представьте: ему требуется массовка. Это могло быть и сто человек, и двести. Режиссер ставит задачу набрать людей — он ее выполняет. Левченко выходил на главную площадь села, кишлака, если там была площадь, или просто шел по домам и приглашал на съемки. На Востоке люди тщеславные. Сами знаете, они готовы фотографироваться даже без надежды получить снимки. А тут — целое кино! Приглашал Левченко оригинально, с одним, но весьма важным условием — иметь при себе три рубля шестьдесят копеек. Желающие собирались, переодевались, гримировались. Их, естественно, снимали. Но наступал час расплаты. Статисты из массовки подходили, платили деньги и расписывались в раздаточной ведомости.
— О, сюжет! — Медведь был в восторге. — Это значит с государства по три шестьдесят, и с бедуинов по три шестьдесят. Итого семь двадцать. Помножим на число душ, и... Блеск! А говорят, что в России мозгов нет.
— Да, вот такие мозги. Правда, эти мозги не учли, что по одному фильму уже работал ОБХСС, вот тут он и вляпался. Сначала поступил сигнал со стороны. Якобы деньги на строительство несуществующих декораций списывают тысячами. Проверили и ахнули. Например, такая смета: «на строительство моста, подлежащего сожжению». Мост что! Целые деревни по сметам строили. Якобы. Ни мостов, ни деревень, естественно, не было.
— А в кино? На пленке, я имею в виду. И в самой картине этого не было?
— Естественно? Правда, отсутствие в фильме объектов — реальных или мнимых — оправдывалось изменением творческого замысла. Ну, не захотел режиссер вставить этот эпизод в картину. Творческая мысль, понимаешь, посчитала его неуместным.
— Но ведь можно проверить черновой материал.
— Конечно. Если он есть. Но его, как правило, не бывало. Именно поэтому огромное число подобных эпизодов не удалось доказать. Они утверждают, что мост строили. А потом его сожгли. То есть мост был, но теперь его нет. А на нет и суда нет. Даже самого гуманного. Даже начать проверку не всегда удавалось. Стоило только зацепить столичную киностудию — такое начиналось! И обком, и горком...
— Ну жулье, твою мать! Инженеры человеческих душ! — Медведь мотал головой. — Но ведь черновой материал все-таки оставался?
— В том-то и дело. По положению, существовавшему тогда, комиссия не принимала фильм, пока всю неиспользованную отснятую пленку — тот самый черновой материал — не сдавали на смыв. Там же в эмульсии много серебра. Как только фильм готов, смонтирован, озвучен, весь черновой материал отправляют на фабрику. Все как положено, по акту...