Его губы были мягкими, теплыми.
— Прости. — Он погладил ее щеку. — Наверное, когда-нибудь я пожалею о том, что так стремительно покинул тебя, прервал то, что должно длиться вечность. — Евгений улыбнулся. — Человечество — скопище идиотов, озабоченных вещами, которые не имеют в этой жизни никакого значения.
— А что имеет?
— Только любовь.
— Это ты сейчас придумал? Ты ведь яркий представитель как раз этого скопища идиотов.
— Наверное... — Барский открыл шампанское. Пробка вышла из горлышка с легким вздохом: плохое шампанское он не пил. — Ну, за вечные ценности!
— Лукавишь. Но так красиво, что я поддерживаю твой тост.
— Ты умница! И от этого все твои беды.
Терехова потянулась к журнальному столику и поставила бокал.
— Ты предпочитаешь идиоток?
— А зачем же тогда я здесь? Я люблю женщин умных...
— Женщин?
— Женщину! — Барский смутился. — Одну-единственную умную женщину.
— А остальных?
— Без комментариев! — Барский снова налил. — За эту женщину! Единственную и неподражаемую. Красивую, умную, сладкую...
— Но ты же разделяешь мнение Оскара Уайльда. Как там у него? «Женщина не может быть гением — это декоративный пол». Так?
— Уайльд ничего не понимал в женщинах. Он любил только себя. А потом, гениальность — понятие относительное. В каждой женщине своя неизбывная гениальность. Одна гениально шьет, вторая гениально решает школьные задачи для ребенка, третья гениальна в постели, хоть кончила ПТУ по специальности «сантехник».
— А я?
— Ты вне конкуренции! — Барский улыбнулся.
— Трепач!
Они выпили. Чувство досады от того, что Евгений так стремительно вылетел из ее объятий, чуть растаяло.
— Нет, все-таки с мужиками нынче что-то не так. Отвернись! — Лидия встала, набросила на плечи халат. — Не умеете вы получать удовольствие от любви...
— «Вы» — это кто? — лукаво прищурился Евгений. — Вы кого имели в виду? Отвечайте! — Он схватил Терехову и сильно сжал в объятиях. — Кого?
— Отпусти! — взвизгнула она. — Сдаюсь...
— То-то! Кормить будешь?
Пока она накрывала на стол, Евгений с удовольствием следил за ее движениями. Они были ловкими и уверенными. Чуть полноватые руки делали все почти автоматически. Лидия не глядя брала с полки или из холодильника то, что ей было надо. Раз-два-три — и все уже на столе. Порезано, полито маслом.
— Ну так что? Какие проблемы обуревают эту замечательную головку? — Барский принялся за еду.
— Как ты угадал, что обуревают?
— Военная тайна. — Еще в постели Евгений понял, что Лидия не в форме. Она была слишком сосредоточена на чем-то постороннем.
Сама Терехова не притронулась к еде. Ей было достаточно ужина в ресторане.
— Ну, так что случилось? — чуть заглушив голод, вновь спросил он.
— Случилось...
Она в подробностях пересказала перипетии минувшего вечера. По мере изложения Барский становился все более мрачным. Несколько раз бросал на нее тревожные взгляды, нервно дернул плечом.
— Все? — после паузы спросил он.
— Теперь все.
— Да-а...
Она внимательно следила за Евгением, пытаясь понять, что кроется за его нахмуренным взглядом.
— Можно позвонить?
Она пожала плечами.
— Выйди. — От его прежнего игривого тона не осталось и следа.
Лидия встала и плотно затворила за собой дверь кухни. Разговор был долгим и, как она поняла по доносившимся репликам, тяжелым. Лидия не находила себе места. Нервно курила, дважды прикладывалась к коньяку. Но коньяк не успокаивал, не расслаблял.
Барский появился угрюмый и задумчивый.
— Ну?
Он мотнул головой. Молча взял пачку, выщелкнул сигарету.
— Прорвемся. — Глубоко затянувшись, он подошел к окну. — В этой жизни не бывает безвыходных положений.
— Мне трудно судить, ведь я не владею полной информацией.
— И это хорошо. Ошибается тот, кто верит, что знание — великая сила. Незнание — вот та сила, которая движет энергичными людьми...
— По-моему, это ложная теория...
— А пословицу «Меньше знаешь — крепче спишь» слышала?
— Я всегда сплю крепко.
— Ой ли! Ну, тогда позволю себе некоторую вольность. Не знаю, но мне кажется, что тебе было бы неплохо кое-что узнать.
— А надо ли?
— Это надо не тебе. Это надо мне. Если со мной что-нибудь случится...
— А если со мной?
— Тогда это не будет иметь никакого значения. — Он стоял к Лидии спиной, и понять смысл его слов было невозможно. — Извини. Но если что-нибудь случится со мной, ты будешь единственным человеком, кто владеет всей информацией. Как распорядиться — решишь сама. Как совесть подскажет. Но думаю, что...