Я хожу по квартире, жду, когда можно будет позвонить, перекладываю вещи с места на место, а сама вся в том времени, я чиновник в большом кабинете с большим, столом, к которому в конце концов пробивается через заградительные секретариаты какая-то женщина из далекой провинции, предлагая приобрести столь обширное и столь дорогое издание. Чиновник осторожен, мыслит логически: может ли это действительно быть нужным ему в подведомственным ему учреждениям? Зачем? Для адресов на конвертах? Чтобы разбираться в волостях и гминах, в географии повятов и градации административных властей? Так ведь в каждой канцелярии для этого есть все, что нужно, карта Польши и соответствующий циркуляр, где что найти.
Может быть, я ошибаюсь, может быть, я несправедлива. И по сей день я считаю отца необыкновенным человеком, который не смотрел под ноги, надежно ли он ступает. Как мог он допустить, что подобный труд найдет широкое применение, что на него найдется несколько тысяч желающих?
А потом, под напором лет, чем же был для него приговор, что он загубил часть жизни — последнюю уделенную ему, — а также столько надежд, любви, денег ради своей и чужой веры, швырнув все это в пропасть? На фотографиях той поры он еще выглядит молодым. Фотографии врут. Они не передают возраста в соответствии с числом разочарований. Я-то это знаю, потому что на любимого человека смотрят проницательно, видят, что у него помятые уголки глаз, взгляд тусклый и рот усталый. Именно таким он был, когда уже не оставалось времени, чтобы начать все заново, чтобы выбраться из западни. Потому что разверзлось небо и разрушило его мир, а в новом он был чужим, отверженным. И вот за ним пришли, чтобы убрать его с дороги. Чтобы он заплатил за не совершенные им прегрешения, он, мой отец, человек, которого я любила больше всех, но так уж заведено в истории. В истории людей и одного человека. Он не выдержал испытания. И в час его смерти не было мне никакого знамения, хотя мысленно я всегда была с ним, хотя все старалась себе представить. И не так бы уж трудно богу было дать этот знак. Но он и тут поскупился. И поэтому, из-за смерти отца, я стала верить только в жизнь. Здесь, среди людей, — в короткую и конечную.