Жила она в общежитии. Коечку свою с казенными простынями и одеялом считала верхом житейского благополучия. Весь сорок четвертый год, вернувшись из эвакуации, прожили они с матерью на холодном полу под высокими сводами церкви, где приютились с детьми, с тлеющим домашним скарбом еще несколько десятков семей. Мать умерла в больнице, Тане было в то время без двух месяцев шестнадцать, и ее определили в детский дом. Это было счастьем, что не хватало двух месяцев. В шестнадцать уже в детский дом не брали. Через полгода она перешла в общежитие, стала работать на овощной базе. Общежитие было хорошее, со спортивным залом, бесплатным кино по воскресеньям, жили в нем молодые специалисты лесного хозяйства. На вопросы всяких комиссий, на каких основаниях живет в этом общежитии Таня, комендант отвечала: «Выпускница из детдома», и вопросов больше не возникало.
Город еще зиял развалинами, а жизнь набирала скорость, катилась в ту самую сторону, которую хотела заслонить, закрыть навсегда война. В июле Танины сверстницы сдавали приемные экзамены в институты, которых было в городе три. Строились дома, строился большой станкостроительный завод в десяти километрах от города. Проектировщики знали, что город разрастется, поглотит заводской поселок, и никто не будет говорить, как вначале: «Станкостроительный? Да это же у черта на куличках!» Девчонки в клетчатых плащиках-пыльниках считались модницами. Красавицы кружились с летчиками-лейтенантами на асфальтированном пятачке в парке. Таня тоже купила себе красный в клеточку пыльник. О лейтенанте не мечтала: каждому свое. Летчикам милы худосочные студентки, с ними есть о чем поговорить, а она на разговоры не мастер. Она своего встретит. Если девушка не торопится; не кидается с одуревшими глазами на что попало, к ней ее положенное приплывет.
И приплыло. Может быть, потому, что Таня в мыслях отвергла летчиков, послала ей судьба моряка. Случайного, приезжего. Познакомилась с ним в очереди за билетами в кино. Он стоял в хвосте, а Таня уже почти у самой кассы. Увидел ее морячок, подошел, положил ладонь на плечо.
— Девушка, возьмите мне билетик, а то у меня еще одна очередь, за пивом.
Рядом с кинотеатром — пивной ларек. Таня взяла билеты, стоит, ждет, а морячка нет. Сеанс начался, а его все нет. Не выдержала, пошла к ларьку. Моряк пьет пиво, пена с кружки падает.
— Что же это вы, товарищ, делаете? — набросилась Таня. — Уже кино началось, два билета пропало.
А моряк кружку продавщице спокойно вернул и отвечает:
— Разве мы в кино с вами собрались? Что-то вы путаете, Марусенька. Мы в парк идем.
Такой вот встретился нахал: имени не спросил, сразу — Марусенька.
— Давай деньги за свой пропавший билет и жми к своей Марусеньке, — сказала она, а морячок и бровью не повел.
— Ишь ты, какая строгая! Нехорошо, Валюша, грубить старшим. Мы сейчас с тобой, Симочка, в парк пойдем.
Это он так шутил с ней. Шутничок. Хоть бы уж был красивый сам собою, как сказано в песне, а то недоросток, пошли рядом — плечо в плечо.
Но что-то все-таки сразу стукнуло: не простая встреча, со значением. Сели в парке на скамейку, снял он с себя бушлат, накинул на Танины плечи.
— Рассказывай, Татьяна, как без меня жила. Теперь нам все друг про друга знать надо.
Она все про себя рассказала. Недолгим был рассказ. И у него о себе — коротенький. Просидели допоздна. Взял на прощание Танину руку, прижал к груди.
— Ждать меня будешь?
Она ответила:
— Буду. Всю жизнь тебя буду ждать.
Сколько встреч бывает в молодости, сколько слов говорится о любви, о верности, об ожидании! Таня больше никому в жизни не говорила таких слов.
Уехал морячок Леша. Стали переписываться. Он ей одно письмо, она в ответ ему — три. Таня десятый класс в вечерней школе заканчивала, а у него ошибка на ошибке в письме. «Ты бы хоть самостоятельно учился, Лешенька, — писала Таня, — повышал свою грамотность. Без знания русского языка в будущем тебе трудно придется. Не теряй времени, наверстывай упущенное». Под седьмое ноября посылку ему собрала. «Беломор», платочки носовые, конвертики без марок. Потом еще посылочки — под Новый год, под 1 Мая. Потом ехать к нему собралась. Написала: «Присмотри, где мне остановиться. Приеду дня на три». А он в ответ телеграмму: «Приезд отложи. Будем в море».
Подруга Наталья, с которой вместе работали в строительной бригаде, с первого Таниного признания возненавидела Лешку.
— Барахло! Выйдет на гражданку, пить начнет.