Появляется Шош.
Шош: Ты с ума сошла! Что ты наделала?!
Эстер: А что такое?
Шош: Что такое?! Она еще спрашивает «что такое»… Это уму непостижимо! А о нем ты подумала? Что с ним станется, когда ты его бросишь?
Эстер: Почему я должна его бросить?
Шош: А почему нет? Назови мне хоть одну причину, по которой из этого сумасшествия может выйти что‑нибудь путное! Хоть одну!
Эстер (неуверенно): Любовь?
Шош: Ну ты и дура! Тебе ведь уже не шестнадцать, подруга. Тебе двадцать два! Эй! (машет перед носом Эстер ладонями, как это делают, когда хотят вывести человека из ступора) Эй! Проснись! Любовь… Марш в ванну, дура. Сначала смой с себя эту свою любовь, а с нею, может, и глупость сойдет. А потом поговорим. Любовь…
Уводит Эстер за кулисы.
Действие второе
Картина 10–я. Бар «Как в Гоа»
Ами, Карподкин, Лео, Давид, два амбала.
Бар пуст — нет никого ни за стойкой, ни в зале. Ами Бергер въезжает на инвалидной коляске и останавливается, оглядывая помещение. У него превосходное настроение.
Ами: Куда все подевались? Мали! Давид!
Нет ответа. Ами подруливает к одному из столиков. Входят Карподкин и Лео.
Карподкин: Привет оккупантам! Здорово, недостреленный!
Ами: Пошел вон, Карподкин. Нет у меня для тебя денег, сколько раз говорить?
Карподкин: Ну и не надо! Сегодня я и тебя угостить могу, если захочу. Но я не захочу. (вытаскивает из кармана несколько купюр и помахивает ими как веером)
Лео: И я не захочу!
Ами: Ничего себе… Откуда это? Неужто старушку ограбили?
Лео: А вот и нет! На демонстрации заработали! Угадай, кто оккупанту по кумполу булыжником попал?
Ами: Ты, что ли? Хорош врать, Лео. Тебе ведь камня на двадцать метров не добросить, а подходить ближе вы не рискуете. Вы же трусы. Сволочь ничтожная.
Карподкин: А чего бояться? Армия нам все равно ничего не сделает — перед телекамерами‑то. Максимум шумовые хлопушки. Но шуметь мы и сами могем, правда, Лео?
Ами: Вот и шумите где‑нибудь в другом месте (угрожающе выдвигается из‑за столика).
Карподкин (миролюбиво): Кончай, Бергер. Предлагаю кратковременное прекращение огня. Хоть на один вечер. Ну что тебе стоит? Мы ж клиенты, да еще при деньгах. Нас выгонишь — Мали спасибо не скажет. Кстати, где она?
Ами: Ладно. Твое счастье — сегодня у меня настроение хорошее.
Появляется Давид.
Карподкин: О! Хозяин пришел! Давид, принеси‑ка нам бутылочку (снова машет банкнотами). Карподкин угощает!
Давид: Редкий случай… (приносит бутылку и стаканы) Ами, давай сюда!
Ами: С этой сволочью? За одним столом?
Давид: Брось, братан. В одиночку не лучше. Выбирать не приходится. Сколько нас тут в Матароте осталось?
После некоторых колебаний Ами присоединяется к компании.
Карподкин: Ну, за мировую революцию! Хе — хе…
Давид: Что‑то я Меира давно не вижу. Третий день не заходит. Не похоже на него.
Карподкин: Жив — здоров твой воздыхатель. Он теперь у Хилика поселился. Наверное, платит Чуку и Геку, чтобы жарили его по — таиландски.
Лео (заливаясь смехом): По — таиландски!
Давид: И откуда ты такой взялся, Карподкин?
Карподкин: А я тебе расскажу, если хочешь. Отсюда и взялся, с этих краев. Дедуле моему родному в здешнем кибуцном концлагере жизнь угробили. Как он вас всех ненавидел! Как ненавидел! И меня научил… Давай, Лео! За ненависть! За революционную ненависть!
Лео: За ненависть!
Давид: Кого это «нас всех»? Я твоего деда знать не знал.
Карподкин: Всех! Матарот этот сраный, армию эту сраную оккупантскую, города эти ваши поганые, всю страну эту подлую! Всех! (прицеливается в Ами Бергера из воображаемого оружия) Бах! Бах! Бах!
Лео: Бах! Бах!
Ами: Прицеливаешься? Не советую, Карподкин. Стреляю‑то я получше тебя. Ты же в армии не был, не знаешь, каким концом магазин вставлять.
Карподкин: Ничего, дай время, научимся. Мне дед говорил… уж он‑то знал, дед. Они, говорил, будут заставлять тебя целовать ихний сапог. И тут, говорил, у тебя будет три варианта. Всего три! (наливает)