- Доброго здоровья, вам, матушка, - не выдержав, проскрипел старый Лис с не скрываемой досадой.
- Ишь, ты, - бабка с ведрами остановилась и к вящему раздражению Лиса зацепилась за сказанное, - Нашел матушку. И как у тебя только язык поворачивается... - дожидаться, чем кончится старухина отповедь не стали. Увидев, что путь освободился на ширину конской груди, старик ткнул коня пятками в бока и оставил бабку за спиной.
Только въехав в ворота подкняжичей крепости, они обрели былую самоуверенность. Обменявшись по-свойски кивками с воротной стражей, целенаправленно пересекли двор и подвели парней к писарю, сидящему за столом под навесом с кипой бумаг.
- А, это ты, Дроло, - вместо приветствия буркнул писарь, завидев старого Лиса, - Сегодня за двоих три копейки. В казне денег мало.
- Как, три копейки? - возмутился Дроло, - Вчера пять давали.
- Так надо было вчера приходить, - писарь ухмыльнулся.
- Три - это мало. Так не пойдет, - старый Лис пытался себя распалить, хотя и сам сознавал, что настаивает только из природной вредности, торговаться здесь бесполезно.
- Не хочешь брать три... - не бери, - писарь состроил картинный вид, что он де человек занятой и тратить время дальше на пустой разговор не собирается, - Либо вчера за пять, либо сегодня за три. Я тебе историю про раков на базаре рассказывать не собираюсь, - и поднял ладонь, прерывая дальнейшие возражения, - Бывайте, други.
Деваться Лисам, конечно же, было некуда, они забрали деньги, поворчали и незамедлительно испарились. Похоже, и в крепости, их хотя и терпели ввиду необходимости их услуг, но как дорогих гостей привечать явно не собирались. Писарь открыл ротную книгу учета и внес парней в списки. Пока он чиркал гусиным пером, Аким, стоявший до этого в задумчивости, вдруг ожил:
- А-а. Я вспомнил историю про раков, - писарь прекратил чиркать и поднял глаза на Акима, а тот, ободренный уделенным ему вниманием, добавил, - Это история со Старшей Сестры. «Вчера были раки большие, но по пять, а сегодня по три, но маленькие!»
- Помнишь прошлую жизнь? - писарь оживился, и смотрел теперь на Акима с любопытством
- Да... так. Иногда приходят такие ... м-м... образы, что ли.
- Это не просто образы, - наставительно пояснил писарь, - Если б тебе одному они приходили, тогда можно было бы их принять за блажь, а когда очень и очень многим приходят подобные воспоминания, то это уже закономерность!
Писарь достал маленькую книжечку, и уже в нее повторно вписал Акимины сведения.
- А другу твоему, - писарь кивнул на Васю, - Такие образы не приходят?
- Нет, мне ничего такого не приходит, - торопливо и даже испуганно ответил Васька.
- Ну, да. Ну, да. Если бы сразу двум, то это уже бы был перебор.
- А что, много таких людей? - Акимка не удержался от вопроса, он знал только, что такие есть, но было любопытно узнать, много ли их, - Ну, которые прошлую жизнь помнят?
- Примерно один из двадцати, - ответил писарь, - А среди юнцов, вроде вас, так и вовсе каждый восьмой. Мастерство свое на Старшей Сестре помнишь?
- Кажись, инженером был.
- Так кажись или инженером? - писарь осерчал. Ему не нравилась неопределенность в ответах, особенно в ответах про прошлую жизнь.
- Точно. Инженером, - поспешил исправиться Акимка. И дал пояснение, - На металлургическом комбинате работал.
- Надо же, - писарь обрадовался так, будто получил очередное подтверждение какой-то своей важной догадке, - И этот имел профессию, совершенно непригодную для этого мира.
- А что, другие тоже име...
- Отставить вопросы, - посуровел писарь, - Ишь, расчирикался. Значит так. Сейчас идите вон туда, - писарь указал кончиком пера в сторону конюшни:
- Там сидит мога. Зовут Грач. Скажете от меня. Все, проваливайте, - писарь снова уткнулся в свои книги, давая понять, что разговор окончен.
Оставшись без присмотра, пацаны отошли от писарева навеса и заозирались. Людей вокруг было довольно много, но никто вроде не обращал на них внимания. Все были чем-то заняты и куда-то спешили, кто - заходя в здания, кто - выходя из зданий. По Акиминову горящему взгляду, Вася прочитал собственную мысль, но решительно осадил товарища:
- Даже не думай отсюда сбежать.
- Так не смотрит же никто, - Аким понизил голос до шепота заговорщика, - Вон через забор и в поле.
- Акима, я не понимаю, как ты выжил до сих пор «в этом мире», - Васька припомнил слова писаря, - Я загривком чую, что за нами следят. Ты сам-то что, совсем не замечаешь, когда за тобой следят?
Аким пожал плечами:
- Как это можно чуять? Если кто-то смотрит на тебя, так это видно, а если нет...