- Такие вот дела, Василий. Если дождь нам не помешает, скоро поведем обоз на нифрильный мен. Сам знаешь, что это? - дядька Прохор, сейчас ничем не напоминал виденного им ночью на поляне свирепого вожака волчьей стаи. Перед Васькой сидел обычный крестьянин с очень даже свойским и малость лукавым взглядом, который к тому же всякий раз, прежде чем отхлебнуть из плошки, дул на кипяток.
- Ну, каждый год община собирает обоз: продовольствие, там, утварь, орудия разные из курени нажигают. А потом меняют это все у чухов на нифриловые деньги.
Прохор согласно кивнул, и зачем-то быстро обменялся с Ефимом взглядами. Васька решил, что атмана его слишком очевидный ответ не удовлетворил, и от него ждут чего поумнее:
- Крестьянину-то ведь много нифрила не надо. Есть копеечка - и хорошо. Она в хозяйстве - подспорье, - Васька силился подражать разговору старших, - А так, нифрил только морок плодит.
Прохор снова утвердительно кивнул. А Васька, ободренный тем, что его слушают, добавил.
- А нифрил, значит, мы у чухов вымениваем, чтобы отдать князю нифриловый налог, потому что наш князь степному Азум-хану должен каждый год дань нифрилом платить.
- Ну, а чухов-то ты видал? - прервал его Прохор.
Васька вспомнил, как однажды ночью на выпасе впервые увидел чухов. Это воспоминание заставило его поежиться. Он сидел тогда у костра с другими парнями и слушал всякие байки дядьки Герася, деревенского пастуха, когда из леса вышли два странных существа маленького роста, с лицами, заросшими шерстью. Привыкшие жить во мраке, они не любили яркого света и близко к костру не подходили. Герась уважил странных существ и подошел к ним сам. Они коротко пошептались о чем-то с пастухом и растворились во мраке леса. Ваську тогда поразило не то даже, что чухи говорят по урски, а то, что ходят на двух ногах прямо как люди.
- Они странные какие-то, эти чухи, - сказал Васька, - Непонятные.
- Они просто другие, - пояснил дядька Прохор, - У них уклад свой и свой обычай. Но они существа мирные, бояться их не нужно.
И ни с того ни с сего вдруг сказал:
- В общем, такие дела, Василий, думаем мы тебя с собой взять на нифрильный мен.
От этих слов у Васьки глаза округлились от удивления:
- Да, как же меня на мен-то? Я ж еще посвящения не прошел. Это ж не по обычаю!
Ефим до этих пор молчавший, услыхав Васькин ответ, выпалил со свойственной ему прямотой.
- А вот поляне не посмотрят, что ты посвящения не прошел. У них в войске недобор! Их приказные вон в Невине в замке сидят и уже к Прохору приходили. Будут в армию теперь мальчишек забирать, - насупился и опять замолк, будто воды в рот набрал.
Васька перевел взгляд на дядьку, ожидая получить подтверждение.
- Да, Василий. Ефим все верно говорит. Поляне подписали с нижеградским княжичем бумагу, чтобы забирать тех, кому пятнадцать лет только к следующей весне исполнится. Говорят, мол, на войну их не отправят. Пошлют в учебный лагерь обучать военной науке до совершеннолетия, - дядькины глаза вдруг пожелтели и в его облике проступили волчьи черты, - Только нам-то невеликая радость, что наших парней под вражьи копья не сразу пошлют, а к весне только. За три года службы тебе все равно вернуться будет, что теляте из леса.
- Вобщем так, Василий, - Ефим внезапно снова вступил в разговор, - Сам знаешь, старшего твоего брата Ивана я уже потерял на этой войне. Кабы он еще за нашу землю или за нашего князя жизнь отдал ... Я бы это еще смог принять как-то. А за полянцев свою грудь подставлять тебе не позволю. Вот такой мой отцовый тебе сказ.
Ефим рубанул воздух ребром ладони, будто пресекая все возможные Васькины возражения. Однако Васька был парнем хоть и нетрусливым, но и не дураком. Полянская армия ему была не желанней проруби:
- Как же мне поступить-то теперь? Научите, а, дядька Прохор!
- Ну, первым делом, обратно в деревню ты не суйся. Там сейчас полянские приказные стоят. А вот, знаешь ты, где делянка наша куреневая вверх по Хонаре?
- Знаю. В прошлом году там курень с отцом валили.
- Ну, вот, там переждешь пока, - дядька Прохор выдохнул с явным облегчением, - А мы-то уж боялись, что ты кобениться станешь как Макарка. Тот вон сегодня сам в полянскую армию попросился. Ему, видите ли, девка отказала!
- Да, ну, что я? Дурной совсем? Про Макарку судить не берусь, коли у него причина есть сердечная. А я-то чего в полянской армии не видал?