Затем я обернулся, чтобы взглянуть, как капитан справился с самым крупным самцом, – потому что до меня донесся яростный рев, полный боли. Все оказалось настолько серьезно, что я был вынужден без промедления броситься на подмогу. Джон Гуд растерянно озирался и что-то взволнованно кричал. Оказывается, слон, раненный первым выстрелом, развернулся и устремился прямо на своего обидчика, причем капитан едва успел отскочить в сторону. После этого гигант продолжал мчаться вперед, не разбирая дороги. Остальное стадо в панике кинулось врассыпную.
Передохнув немного и дав нашим слугам время, чтобы вырезать сердца двух слонов, предназначенные на ужин, мы повернули к нашей стоянке; можно было бы преследовать стадо и дальше, однако желание охотиться у нас уже иссякло. На обратном пути мы наткнулись на стадо антилоп, но тоже не стали стрелять – еды у нас и без того хватало. Антилопы промчались мимо и остановились за кустами на расстоянии около ста ярдов. И тут мистеру Гуду вздумалось взглянуть на них – раньше ему никогда не доводилось видеть вблизи этих южноафриканских копытных.
Капитан передал свое ружье Амбопе и в сопровождении Хивы не спеша направился к кустарнику. Мы с сэром Генри присели на траву в ожидании, пока они вернутся, как вдруг услышали рев раненого слона и увидели его огромный силуэт. С задранным хоботом и хвостом слон, внезапно возникший из зарослей, несся прямо на нашего любопытного джентльмена, а Хива и капитан при виде разъяренного чудовища повернули и что было духу помчались к нам.
Я вскочил, целясь в слона, однако не решался выстрелить, боясь попасть в одного из бегущих. Впрочем, от стрельбы по слону с такой дистанции все равно было бы мало толку. Но в следующее мгновение случилось нечто ужасное: Джон Гуд пал жертвой своей привязанности к европейской одежде. Если бы он, упрямец, согласился расстаться со своими брюками и гетрами и охотился, как все жители Африки, все бы обошлось. Но теперь костюм отчаянно мешал ему, и, когда капитан был ярдах в шестидесяти от нас, подошвы его кожаных ботинок, отполированные бегом по траве, заскользили, он упал и покатился прямо под ноги слону. Ужас заставил меня, сэра Генри и Амбопу одновременно броситься туда.
Через минуту все было кончено, но совершенно непредвиденным образом. Хива первым заметил, что капитан упал. Отважный юноша кинулся к нему, но уже на ходу обернулся к слону и метнул свое короткое зулусское копье – ассегай, которое вонзилось в основание хобота самца. С воплем боли рассвирепевшее животное схватило хоботом бедного парня, швырнуло на землю и принялось топтать. Мы тотчас открыли огонь и стреляли без перерыва до тех пор, пока слон не рухнул плашмя.
Джон Гуд, мгновенно вскочивший на ноги, был в глубоком отчаянии и беспрестанно винил себя в гибели слуги, который ради его спасения пожертвовал собой. Сэр Генри хмуро отвернулся; мне также было не по себе, хотя на своем веку я видывал и не такое.
Амбопа же, возвышаясь надо мной, философски созерцал громадную тушу мертвого слона и то, что осталось от бедного Хивы.
– Что ж, – неожиданно спокойно обронил он. – Хива погиб. Однако этот зулус умер как настоящий человек.
Глава 5
В пустыне
Нам пришлось потратить некоторое время, чтобы отпилить бивни, перетащить и тщательно закопать их в песке под громадным деревом, которое было видно с расстояния в несколько миль. Подобной слоновой кости мне давно не приходилось видеть: каждый клык весил в среднем от сорока до пятидесяти фунтов. А пара бивней громадного самца, растоптавшего бедного Хиву, весила примерно сто семьдесят фунтов. Что касается самого Хивы, то мы похоронили его в глубокой пустующей норе муравьеда и, следуя зулусскому обычаю, положили в могилу его ассегай – на тот случай, если ему придется обороняться по пути в лучший мир.
Днем позже мы снова двинулись в путь, надеясь, что в случае удачи по возвращении прихватим наш охотничий трофей. После долгого и утомительного перехода наконец-то показался Крааль Ситанди, расположенный у реки Луканги. Собственно говоря, только теперь должно было по-настоящему начаться наше путешествие. Я хорошо запомнил, как мы туда прибыли.
Крааль Ситанди находится на самой границе плодородных земель. Слева от него простирается огромная бескрайняя пустыня, справа располагается крохотный туземный поселок, состоящий из нескольких жалких лачуг и обнесенных оградами из камня загонов для скота. На клочках обработанной земли у самой реки туземцы выращивают и собирают свой скудный урожай; за ними тянутся необозримые просторы вельдов – саванн с высокой густой травой, в которой обитают бесчисленные мелкие животные.