— Это не по вашу душу, капитан, — не отрывая глаз от клавиатуры, сказала Лейтон и голос снова наполнился мягкостью, — извините, но Playboy не выписываю.
— А зря, — с улыбкой ответил Давид, — не отвлекайтесь.
Теперь он занял себя рассматриванием копий картин Пабло Пикассо и Сальвадора Дали, висящих на стене, которые если и вызывали, то только недоумение. Нет, ему не было чуждо искусство, но такое направление как кубизм капитан ассоциировал с нерешаемыми задачами по геометрии. Создавалось впечатление, что автор полотна хочет узнать у тебя, чему равна площадь синего многогранника или диаметр красно-желтого круга. А вот пейзажи и реализм это совсем другое дело. Он любил всмотреться в каждый мазок на картине, а особенно в дальний план, инстинктивно определяя расстояние до выбранной точки, если бы это было наяву, чего невозможно было сделать на данных репродукциях. Но больше всего Давида притягивали работы Ивана Айвазовского. Здесь всё было близко ему — океан во всех своих проявлениях и корабли, которые, то живут в мире с морской пучиной, то жестоко борются с ней за право остаться в живых.
Противный звук лазерного принтера нарушил тишину, застав капитана Гольдберга врасплох. Доктор Лейтон достала два листа и протянула ему.
— Ознакомьтесь. Скажу, только одно. Здесь особый случай.
Давид вдумчиво и медленно разбирал ещё неостывший текст, прочитывая некоторые предложения по два раза. Всё было как-то туманно. Он положил заключение на столик рядом с журналом и с просьбой в голосе, сказал:
— Капитан Лейтон…, Джессика. Расскажите своими словами. Люблю простоту и конкретность, а здесь всё, как-то мне непонятно. Меня учили другому.
— Даже не сомневаюсь. Хорошо, начнём с основ. Французский психолог Гюстав Лебон утверждал, что подражание является одной из проявлений заражения — это передача психического состояния. То есть изначально, в данном случае сержант Кейт копирует только способ поведения, а не психическое состояние. И по его словам, это уже третий случай. Сначала отец, затем тренер. Но если здесь всё можно списать на вполне объяснимую потребность в поиске идеала и кумира, что довольно нормальное явление для ранних лет, то сейчас это реально может перейти в заражение, расстройство. Я доступно изъясняюсь? Если возник вопрос, задавайте сразу.
— Зачем такие громкие слова? Расстройство, заражение. Обычная детская привычка, которая осталась и, в конце концов, пройдет.
— Не всё так просто. Если это была бы, как вы выразились, капитан Гольдберг, обычная детская привычка, то тест на подверженность влиянию он не прошёл бы. Я подняла все данные. Он сдал его на «отлично».
— Значит дело в тесте, насколько я понимаю.
— Я допускаю, что он не совершенен, — доктор Лейтон задумалась, — но факт остаётся фактом. В нём есть импульс к подражанию, соответственно, он подвержен психологическому влиянию, поэтому, выражаясь вашим жаргоном — его бы «зарубили» ещё тогда, после теста. Согласно выводам Габриля Тарда, человек преступником не рождается, а становится им с силу следования законам подражания и приспособления. То же самое можно говорить о предателе. После всего услышанного, вы сможете гарантировать, что сержант Кейт не попадёт под воздействие? Это хорошо, что сейчас этим манипулятором для него оказались вы, капитан Гольдберг. Догадываетесь о чём я?
Давид молчал, не зная, что ответить. Видимо, по всему, она права.
— Джессика, неужели это не поддаётся лечению? Вы же знаете много всяких хитрых штучек.
— Поэтому и сказала, что это особый случай. Понимаете, я могу провести курс, но не могу дать гарантию, что лечение прошло успешно. Даже после окончания, если усложню тест, он всё равно его пройдет и мы, возможно ошибочно, будем считать, что сержант Кейт снова в строю. Не мне рассказывать вам, сколько стоит здесь ошибка. Этот импульс так далеко спрятан у него внутри, что, кажется, его просто нет и невозможно понять исчез он или остался. Я пыталась залезть в его голову и скажу, он первый с которым у меня это не получилось полностью. Где-то он впускал меня всецело, а где-то не давал сделать и шага, захлопывая дверь перед носом. И что самое главное, он делал это непроизвольно, абсолютно не думая. Я не увидела ни одного симптома или признака, чтоб он включил внутреннюю защиту. Это меня поразило. У него внутри есть рубильник, до которого не может дотянуться никто, даже он сам. Другим словом, сержант Кейт непредсказуем, в плохом понимании.